- Белый человек думает, что знает всё, хотя на самом деле его знания подобны песчинке на берегу. Когда-то на том месте была деревня племени тонгва, – раскачиваясь на месте, монотонно забубнила старуха. – Но пришли глупые белые люди. Глупые и жестокие. Им понравилось место, где было много рыбы и открывался красивый вид на океан. Они попытались выгнать оттуда народ тонгва, а когда воины отказались уходить, расстреляли деревню из пушек. Но и тогда зло не первый раз коснулось этой земли. За много лун до того, как белые люди впервые ступили на землю моих предков, там жили чумаши. Но люди Тонгва думали, что более достойны тех плодородных мест. Они сражались с чумаши, но не смогли одолеть их в честном бою. Тогда тонгва пошли на хитрость. Их вождь Мискомаква, Красный Медведь, предложил чумаши мир и отдал свою дочь, Агвадашинс, за сына главы племени чумаши, Дибишкояша. Но после свадебного пира, когда молодые удалились в свой вигвам, тонгва напали на чумаши и всех перебили. Агвадашинс заколола Дибишкояша прямо на брачном ложе. С тех пор эта земля проклята.
- Значит, мёртвые духи заставляют всех, кто поселился здесь, творить зло? – с плохо скрываемой насмешкой спросил Паркер.
- Белый человек – глупый человек, – вздохнула старуха. – Он не умеет слушать ни мир вокруг, ни себя самого. Нельзя заставить творить зло того, в ком нет зла. Но тем, кому нравится зло, это место нашёптывает новые помыслы, оно притягивает их, собирает вместе, питается творимым ими, а потом натравливает друг на друга, чтобы они сами себя уничтожили. И ждёт новых гостей. Теперь вот вас, – она кивнула на остолбеневшего юношу.
- Мой отец никогда не творил зла, – тихо сказала Кристи. Отблески разгоревшегося костра плясали в её широко распахнутых глазах. – Он любил борьбу, опасность, риск, но никогда не унижал, не добивал. Он был хорошим человеком.
- Если это так, он может вырваться из Дома, – равнодушно произнесла старуха. – Если нет – Дом не выпустит свою законную добычу.
- Кристи, это безумие, – взорвался Сирил. – Ахинея какая-то. Тонгва, чумаши, вожди племён, проклятые места… Вы можете сказать, – развернулся он к старухе, – жив или мёртв Стивен Прайс?
- Мёртв, – уверенно сказала ведьма.
- Кристи, ты слышала? Прошу тебя, поедем домой! Она сумасшедшая, ты что, не видишь? Кого Дом выпустит, покойника? Крис, прошёл год! ГОД!!!
- И жив, – не обращая внимания на юношу, добавила старуха. – Он умер для этого мира, но жив в том, куда попал.
Сирил схватился за голову и застонал.
- Он может вернуться в наш мир живым? – не отрывая взгляда от огня, спросила Кристина.
- Всё может быть. Или не быть. Единственная возможность узнать – попробовать.
- Я попробую, – кивнула девушка.
- Завтра, – кивнула старуха. – А сейчас ложись спать. Тебе будет нужно много сил. Очень много.
Кристина послушно поднялась и вошла в шатёр.
-Ну нет, – рявкнул Сирил. – Я не собираюсь всю ночь задыхаться от вони. Дай ключи, я переночую в машине.
Девушка бросила ему брелок с ключами. Паркер поймал их на лету, обдирая бока протиснулся обратно в щель, чертыхаясь, дошёл до машины, на которую и в самом деле никто не покусился, и улёгся на заднем сидении.
Оставшись одна, старуха извлекла из складок намотанного на ней тряпья щепотку трав и бросила их в костёр. Пламя затрещало, повалил удушливый чёрный дым, но тут же исчез. В вытянувшихся языках костра возникло лицо усатого мужчины в очках. Взгляд его был тяжёлым и неприятным. Недобро сощурившись, он взглянул в глаза старой индианке. Та, не обращая на него ни малейшего внимания, продолжала мерно раскачиваться и тянуть долгую заунывную песню. Потом выбросила в огонь очередную порцию слюны. Языки огня затрещали и рассыпались искрами. Лицо мужчины исчезло.
Очередной приступ боли яркой вспышкой расколол окутывавшую его тьму и вырвал из спасительного забытья.