Пифии вспомнилось, каким возбужденным был Шмель при их вчерашней… нет, строго говоря, сегодняшней (после полуночи) встрече. А сколько страсти проявил, когда они оба решили познакомиться поближе… притом, что на днях как раз завершил очередной поиск.
— И последнее, — продолжала Бланка, — тебе не показалось странным, что позывной у Шмеля появился чуть ли не с первых дней пребывания в отряде, а вот никакой способности при этом не появилось… как бы? По крайней мере, мы про нее ничего не знали.
— Показалось, — признала Пифия. — Так что? Ты тоже считаешь, что Шмель унаследовал способность по перекачке жизненной энергии у своего прадеда-поручика? И теперь злоупотребляет ею… потому и скрывает?
— Бери выше, подруга, — было ей ответом, — я почти уверена, что Шмель и есть белогвардейский поручик Волохов. Как и этот, гаупт… как его там? Эсэсовец, короче. Визенталя на него нет, блин! По любому, как жареным сильно запахло, в нейтральные страны свалил. Куда-нибудь в Латинскую Америку. Так что я бы не удивилась, если б ты, продолжив копаться в Сети, нашла бы его снимки, где Шмель в рядах каких-нибудь местных контрас. Да что я тебе объясняю! Сама же говорила, что тебе Орел на правах специалиста пояснил — такое сходство невозможно. Даже среди родственников.
— Но все-таки, — умозаключение Бланки вроде бы напрашивалось само собой, но та кажущаяся легкость и размашистость, с какой оно было сделано, Пифию огорошила, — сколько тогда лет ему должно быть. Не меньше ста, пожалуй. Притом, что выглядит он…
— Блин, Пифия, ну ты как будто в первый раз! — чуть ли не возмутилась ее собеседница. — Или забыла про ту тварь, на которую в мае Змей охотился… он мне рассказывал. Она похищала детей, высасывала из них жизненную силу, что твой Шмель. Только до предела высасывала, старя их самих до состояния мумий. И за счет этого жила… черт знает сколько. Сохраняя облик молодой девушки.
— Так это тварь, — неловко пробовала возражать Пифия, — а Шмель-то человек все-таки.
За последние слова она могла головой ответить. Потому что ближе, чем она, с организмом Шмеля мог познакомиться разве что хирург. Но и он, Пифия была почти уверена, вряд ли бы нашел отличия.
— Я тебя умоляю! — Бланка усмехнулась. — Можно подумать, тварью обязательно нужно родиться. Знаешь, что Гитлер изначально был художником? И рисовал, между прочим, весьма недурственно?
На это Пифия уже не нашла, что ответить. А Бланка продолжала.
— Я уже о том молчу, — были ее слова, — что человеческая сущность тоже не есть что-то неизменное. Было время… не так уж давно по меркам планеты, когда люди были просто одним из видов животного мира. Ничего не производили. Ели то, что удавалось поймать… или вообще подобрать с земли. А гениями среди них считались те, кто догадался приспособить при поиске еды сухие ветки, каменные обломки и тому подобный мусор.
— Э-э-э, ты это к чему? — не поняла Пифия.
— Да к тому, что с тем же успехом наш общий «друг» изначально мог быть простым смертным, — услышала она в ответ. — Раз в таких делах не бывает ничего неизменного. Ну а если продолжаешь считать, будто Шмелю ровно столько лет, насколько он выглядит, вот тебе последний довод.
— Я вся внимание.
— По роду деятельности я часто общаюсь с представителями органов, — начала Бланка, — ну и знакомствами там обзавелась. Так вот, один знакомый из полиции по моей просьбе поделился кое-какой информацией об этом Шмеле, он же Борис Игнатьевич Волохов. Знаешь, в каком году он вернулся на родину? В тысяча девятьсот восемьдесят восьмом. Небось, когда в Армении землетрясение случилось, туда поехал кормиться… но речь не об этом. При получении советского паспорта указал свой возраст, как тридцать три года. И сколько ему тогда должно быть лет теперь?
— Блин! — только и могла сказать Пифия, не всхлипнув, не то пискнув.
Тогда как Бланка продолжила:
— В сорок пять он, конечно, паспорт обновил. Тем более что страна уже по-другому называлась. Но тогда едва ли вызвал какие-то подозрения. Молодо можно и в пятьдесят лет выглядеть. Но вот разменяв седьмой десяток — уже вряд ли.
Затем, немного подумав, добавила:
— Интересно, пенсию ему назначили? А если да, то хватило ли Шмелю совести ее оформить, потом получать?
А Пифия молчала. Переваривая услышанное, пытаясь собраться с мыслями. И подумав, что вскоре ей может понадобиться новая встряска в ночном клубе.
— В общем… поняла, — молвила она затем, — в отряде таким людям не место. Мало того, что пользы людям от этого Шмеля нет. Так вдобавок, если он товарищей по поискам в свои грязные делишки вовлекает, у них ведь могут и способности пропасть… ну, у кого они успели возникнуть.