"Если он сейчас не заговорит, я устрою плотный контакт и попробую сама всё выяснить". Уверенности, что сможет правильно удержать контроль, не было: вдруг она снова поддастся какому-нибудь дурацкому порыву или вообще считает совсем не ту инфу, что нужна, случайно залезет в глубоко сокровенное... - почти как подглядит за голым человеком, но Вера чувствовала, что не отступится. Она должна... просто должна знать, и всё!
- Ладно, - точно почувствовав её настроение, сказал дядя Миша и, поставив на стол чайник, сел напротив двоюродной племянницы. - В конце концов, ты уже взрослая, и раз тебе так приспичило... - Вера смотрела на него во все глаза. - В общем, это было самоубийство.
- Что-о-о?!
- Самоубийство, - медленно повторил он. - Твой дед сам себе вонзил в горло нож.
- Нет, - замотав головой, племянница отодвинулась от стола, словно хотела вот так дистанцироваться от произнесённых дядей слов. - Нет!
- В это трудно поверить, я понимаю, - он отхлебнул чая и взвыл: - А чёрт, горячий!.. обжёгся... в общем, Павел Иннокентьевич сам это сделал. Прямо на дороге! За секунды до того, как его сбила машина.
- Да вы что?! - взорвалась Вера. - Какие секунды? Что вы говорите? Дедушка Паша?! Что за бред?! Вы специально?.. зачем? Зачем вы мне врёте?!
- Эй-эй, прикуси-ка язычок! - нахмурился дядя Миша. - Ты с кем разговариваешь?
Щёки обдало жаром, племянница потупилась, уставившись в свою чашку.
- Вот то-то, - голос его сразу смягчился, двоюродный дядя вообще был отходчивым и добрым человеком. - А то, ишь ты, - "врёте"! Совсем уже... Зачем мне тебе врать-то, дурочка? Это ведь ты сама пришла ко мне правду узнать - ну так слушай!
- Но ведь этого просто не может быть!
- Есть свидетели, которые видели, что он был на дороге один. Да и экспертиза доказала, что он сам это сделал. Собственноручно. Я тогда общался со следователем по этому делу, Васильков Иван Игнатьевич... сейчас! - дядя Миша вдруг вскочил и, выбежав из кухни в прихожую, принялся рыться там в одном из ящиков встроенного шкафа, приговаривая: - Где-то тут должна быть... а, вот! Можешь сама у него спросить... - Он вернулся в кухню с визиткой в руках. - Угол проникновения, отпечатки, следы крови на теле... - заметив, как опустились плечи племянницы, и вся она разом поникла, он тяжело вздохнул: - Эх! Ну, вот поэтому мы тебе и не говорили!
- Я не понимаю, - сдавленно проговорила Вера, глотая слёзы. - Не понимаю...
- Да я тоже! - дядя положил карточку на стол и сел на своё место. - Я тоже долго сомневался, что это правда! Воткнуть нож себе в горло прямо на дороге - зачем? бессмыслица какая-то! Если хотел убить себя, почему не сделал это в спокойном месте?.. - он покачал головой. - ...Короче, я тщательно проверял, изучал вопрос - уж поверь! Привлекал даже сторонних специалистов... и... в общем, его суицид - это факт! А с фактами не поспоришь.
- Но почему?.. что-то же должно было?.. из-за чего он это сделал?
- Я не знаю, - дядя тяжело вздохнул. - Клавдия Викторовна уверяла, что тоже не знает, но... - он умолк.
- Что? - насторожилась Вера.
- Да мне, понимаешь, всегда казалось... - он вдруг посмотрел на двоюродную племянницу совсем другим, чем обычно, взглядом: не как на ребёнка, а как на полностью самостоятельного, взрослого, равного себе человека, отчего та невольно выпрямилась, даже слёзы сразу высохли. - Да нет, не казалось, я прямо-таки видел это... в общем, Клавдия явно что-то скрывала! И вела себя странно - хотя это, конечно, могло быть признаком надвигавшейся душевной болезни... но всё равно! Она ведь его жена! Самый близкий на свете человек. Трудно поверить, что Клавдия даже предположить не пыталась, в чём причина, ведь правда?
- Хотите сказать, бабушка знала, почему деда Паша это сделал, но никому не сказала?
Дядя пожал плечами и стал задумчиво прихлёбывать остывший уже чай.
- Тут вот ещё телефон какой-то на обратной стороне записан, - Вера перевернула снимок. - Не знаете чей?