«Убейте их!»
Мужской крик точно обухом ударил. Зал ожил звуками — лязгом стали, голосами и треском магических молний — и показал Алданону последнюю развернувшуюся битву. Нетерильские маги в тёмных мантиях пытались крушить своды зала, тогда как воины в доспехах защищали их от группы иллефарнцев, уступающей им по численности. Однако его взгляд приковала всего одна знакомая фигура. Длинные кинжалы с зазубренными лезвиями, как у охотников, безошибочно находили незащищённые места в доспехах и проникали почти по рукоять — удар занимал всего миг, и Фейн уже спешила к следующему противнику. Густые тени укрывали её от выпадов и ослепляли в ответ, а стрелы спутников прикрывали со спины. Эльфийка Миэль тоже была здесь, но мешкала, натягивая тетиву, словно боялась сразить невинного. С каждой выпущенной стрелой её лицо всё больше искажал гнев.
Фейн не пыталась отстраняться, будто специально подставлялась под брызги яркой артериальной крови и рвалась вперёд, крича и вдохновляя собратьев на бой. Однако нетерильцы не уступали в умениях. Тела падали на плиты под равнодушный бледно-синий свет и замирали навсегда. Оставляя кровавые следы, Фейн бросилась на последнего мага, выбила посох из руки, а затем и вовсе отрубила её, едва заклинание сплелось. Алданона чуть не вывернуло, но после первого испытания организм, видимо, устал от тошноты. Гневный возглас Форда прозвучал совсем близко, но из другого века:
— …Трусливый кусок дерьма!
«Стой! Допросим его!»
Миэль, не уступая Фейн, ловко перехватила её за руку, рискуя нарваться на удар локтем, однако та собой владела и взглянула на сестру скорее с сочувствием.
«Он солжёт. Люди всегда лгут», — сказала она и воткнула лезвие в горло магу, чтобы даже в предсмертных муках он не имел возможности заговорить.
«А ты? — Фейн встрепенулась и сделала шаг, угрожающе нависнув над Миэль, хотя они были примерно одного роста. — Поклянись костями нашего отца, что не врёшь — что не ты убила Фаугара и действительно не понимаешь, почему он так поступил со мной!»
В нависшей тишине даже у Алданона — невольного зрителя — пустилось сердце в пляс, перед глазами потемнело, а после её ответа он и вовсе забыл про дыхание.
«Миэль… это же часть испытания: архитекторы проверяют твой разум и пользуются слабостями, чтобы с толку сбить. Не поддавайся!»
Алданон повернул голову вправо и наконец заметил, что возле постамента не было останков Фаугара, ведь он умер в другом зале.
«Да-да, ты просто выполняешь приказы; не думаешь, а спасаешь наш народ от гибели», — произнесла Миэль заученную, набившую оскомину фразу. Она словно только сейчас рассмотрела свою сестру, испачканную в крови с головы до ног, растущую лужу под ногами, из которой торчали отрубленные скрюченные пальцы, и комнату с мерцающим, гипнотическим синим светом.
Их обоих в разном времени не покидало чувство, словно кто-то наблюдал со стороны, за завесой, как за мышами в лабиринте, испытывал, тянул руки к мыслям и оживлял старую магию. Немыслимая догадка поразила Алданона, но тогда пришлось бы пересмотреть все знания, которыми обладали прорицатели его эпохи.
«Кто-то должен», — устало промолвила Фейн, чувствуя не то же, что они, но другую неподъёмную тяжесть ответственности.
Миэль понимающе кивнула, отвела взгляд, а затем схватила стрелу с зачарованием и молниеносно выпустила её в потолок. На их головы посыпались камни и мелкая крошка; зал точно вздрогнул, но устоял. Фейн вскрикнула в ярости, но когда пыль рассеялась, перед Алданоном сидел Эрн и таращился вполне осмысленным, испуганным взглядом. Он сжал пальцы в кулаки, позволив крови тонкими струйками стечь под рукава, и поделился секретом:
— Всё давно сломано — а мы не замечали.