— Моя вина, — оглашал дальше приговор лекарь себе или Артуру. — Я не так тщательно осмотрел рану его милости.
Лекарь продолжал говорить также ровно, но Катие послышалось в его голосе скрытое отчаяние. Наверно, прозорливый сэр Бедивер это тоже заметил.
— И что теперь? — спросил он.
Лекарь сглотнул, набрал побольше воздуха, причмокнул, как будто губы его слиплись и ему стоит труда продолжать объяснения, и только потом произнес:
— Я сделаю, все, что от меня зависит, — после минутной слабости, он вновь овладел собой и дальше вещал уже более уверенно. — Молитесь. Приставьте к королю смышленую сиделку, которая будет следовать всем моим указаниям.
— Не надо сиделку. — Решение было внезапным, но твердым. — Я позабочусь о муже.
Сэр Бедивер и сэр Уильям перебросились короткими взглядами. Их недоверие было понятно, поэтому последний попытался вежливо отказать королеве.
— Вам бы отдохнуть, ваша милость…
— Нет! Я не устала. К тому же, это мой долг чести — король меня защищал, и долг королевы! — она говорила пылко и уверенно. И ясно было, что отказа бы она не приняла.
Сэр Бедивер одобрительно кивнул.
— Но, надеюсь, от помощи одной из дам вы не откажетесь? Только так я могу вам это позволить, — неожиданно тепло согласился он и даже слегка грустно улыбнулся и кивнул.
— Не откажусь, — ответила тем же Катия. После всех событий у неё не было повода ему доверять. У него, определившего ей роль королевской пешки и внезапно потерявшего контроль над игрой, видимо, тоже. В иной момент это могло бы обернуться грандиозной войной, но несчастье дало повод для заключения мира.
Может, ей и доверяли, но не настолько, чтобы совсем оставить без внимания. Катия верно догадалась, что вряд ли ей в помощь пришлют кого-то из её подруг. Впрочем, от Элейн толку было бы мало — одни вздохи и причитания. Кэй она не хотела бы видеть, но та доказала, что кое-что понимает в лечении и ближе других к Артуру. Зато, когда Катия увидела на пороге Гарет, то даже обрадовалась. Сейчас Гарет — без пререканий, без фальшивого сочувствия, но непонятно как, с её прошлой жизнью, сохранившая деликатность — была помощницей лучше не придумаешь: послушная, сообразительная, тихая, почти невидимая.
Когда лекарь закончил все процедуры и дал распоряжения, что делать, когда больной очнется, Катия наконец-то смогла присесть. Усталость брала свое. Она так переволновалась и вымоталась, что даже зрение стало подводить и затуманиваться. Пить хотелось так, что можно было и море выпить. Море — не море, но бокал она выпила одним залпом, и ей показалось мало. Но кувшин оказался пустым, что стало поводом отослать Гарет.
После её ухода Катия посетовала, что забыла предупредить девушку попросить растопить камин. Она как-то не заметила за хлопотами, что в комнате как-то зябко. Это ей, а Артуру тем более. Он лежал на кровати такой спокойный, такой беспомощный.
Катия сама не знала, что думала в тот момент, когда, скинув туфельки, улеглась на край кровати, рядом с ним, может: «Кресло не совсем удобное, чтобы вздремнуть пару минут, а мое тело так ноет, ему-то я точно не помешаю и места много не займу». Потом она убедила себя, что ничего страшного не случится, если она сомкнет на пару мгновений веки…
Ее щеку словно задели крылья бабочки. Это было так странно. Откуда ей было здесь взяться? Катия открыла глаза и её взгляд встретился со взглядом Артура.
— Что ты здесь делаешь, принцесса? — иссохшими губами прошептал он.
— Не принцесса. Королева. И пока еще твоя жена, — она с удивлением обнаружила, что её рука преспокойненько лежит у супруга на груди, а она как-то случайно перекатилась ему почти под бок.
Жена! Но такая безответственная! Совсем забыла все наставления лекаря. Катия подскочила как осой ужаленная, кинулась к столику, пытаясь сообразить, какое за каким снадобье давать и что с чем смешивать.