– Я осмотрел вчера твой дом снаружи, и он был весь мокрый, и с крыши капала вода, хотя дождя не было, и все остальные дома были сухими. И… – сосед замялся и отвернулся. Он выглядел неуверенным, что совсем противоречило его характеру: решительному и беспардонному. – Я попробовал ту воду на вкус – только в научных целях! – и она оказалась горько-солёной.
– Морская, – кивнула я отстранённо.
– Да. Откуда морская вода здесь, в нашем захолустье? И в таких количествах. Ума не приложу. В общем, я взял образец и изучу его дома под микроскопом, когда будет время.
Я не представляла, что сосед надеялся там обнаружить. Микроскоп у него был, но вряд ли сосед знал, что именно искать. У него не было соответствующего образования, чтобы разбираться в этих вещах. Скорее, он был любителем, но вести умные разговоры у него получалось хорошо. Мне было интересно его слушать и иногда, если быть откровенной, нарочно дразнить его абсурдными сказками и предположениями. А сосед только распалялся и до глубокой ночи доказывал мою неправоту.
Я кивнула и отхлебнула ещё чая, шмыгнула носом. Сосед встрепенулся и посмотрел на меня.
– Как твои руки? Наверное, их нужно перевязать. Где у тебя лежат бинты?
Сосед сходил в ванную за аптечкой и сел на ковёр возле моего кресла. Я подняла ноги с пола и поджала под себя, сильнее закуталась в плед. Сосед пододвинулся ближе и взял мои руки в свои.
– Нужно смочить бинт, чтобы не было так больно снимать его. На случай, если он присох к ранам, – пояснил сосед и промочил бинты на моих руках водой из стакана. Затем осторожно, едва касаясь моих ладоней, развязал узелки и размотал бинт. – Боже…
– С каких пор ты стал верующим? – беззлобно поддела я, не отводя взгляда от ранок. Кожа на ладонях почернела и потрескалась, как горелая хлебная корка. Несмотря на то, что сосед обильно промочил бинты водой, ладони остались сухими. Трещины слабо кровоточили. – Где-то там была нужная мазь.
– Не думаю, что ожог выглядит именно так, – покачал головой сосед и с сомнением покосился на меня. – Тебе стоит обратиться к более квалифицированному специалисту.
– Не нужно, оно уже почти не болит.
– Не заметно, – фыркнул сосед и обработал обожжённые ладони. Я совершенно не чувствовала его прикосновений. Либо сосед делал это аккуратно, либо руки потеряли чувствительность. В медицине я не понимала ничего.
К вечеру мы попрощались, и сосед ушёл выгуливать Честера. Я чувствовала себя виноватой, что заняла столько его времени и вынудила весь день просидеть со мной, пусть и не просила этого вслух. Справиться с простудой и перевязками я вполне могла сама, но эгоистичное желание не позволило выставить соседа. Мне хотелось, чтобы он находился рядом, и было приятно принимать его бескорыстную заботу. Хотелось слушать его голос и разговаривать обо всём на свете, даже о непонятных вещах вроде физики, в которой я ничего не смыслю. Лишь бы он почаще приходил и был рядом.
Улица встретила меня прохладой. С крыши капала вода, на небе не было ни единого облачка. Россыпь звёзд в далёком бесконечном небе дразнила недосягаемым блеском. Я легла на сырую траву и раскинула руки в стороны, вдохнула полной грудью ледяной воздух и закрыла глаза. Вдох-выдох. Лавина тихих звуков обрушилась на мой слух, и я могла из всей этой болезненной какофонии выделить каждый звук отдельно, понять, откуда он идёт и что означает. Я слышала стрёкот цикад и шелест листвы, биение своего сердца и дыхание. Я слышала ветер, блуждающий между звёзд и их – звёзд – голос: тихий песочный шелест, как в часах, что стояли на моём окне. Ветер играл с ними, смеялся и вился змеем, а звёзды отвечали ему едва заметным песочным шорохом. Я слышала, как некоторые из них, увлечённые задорным ветром, срывались с небес и рассыпались снегом; я чувствовала его холодное прикосновение на своём лице, на онемевших пальцах и под одеждой. Звёздная пыль кружилась надо мной, падая с неба медленно и тихо, почти беззвучно, но я слышала её и чувствовала кожей.
Ночной воздух пробирал холодом до самых костей, тело дрожало и требовало тепла, но я не замечала ни озноба, ни стучащих от холода зубов. Я слушала мир вокруг себя, он говорил со мной, а я никак не могла ему ответить.
С крыши капала вода, громко и звонко ударяясь об камни. Кап-кап, и так без конца. Что хочет сказать мне вода? Все прочие звуки для меня затихли и исчезли, оставляя лишь голос воды. Кап-кап-кап, стучала она по камням, и брызги орошали траву. Стук неровный, резкий.
Кап-кап. Кап.