Надо же, какой сосед прозорливый. Врач раздражал с каждым словом всё сильнее. Пускай он помолчит хотя бы минуту. Пускай он делает свою работу молча. Пускай он закончит поскорее, чтобы я могла вернуться домой, в уютные четыре стены, где всё мне знакомо и привычно, где нет лишних людей, и никто не выводит меня из шаткого равновесия.
Я протянула ему руки ладошками вверх, и мистер Бёрнс ловко развязал узелки на бинтах обеих рук. Осторожно размотал бинты и застыл. Я наблюдала за его выражением лица, за малейшим изменением. Его брови взлетели вверх, а глаза изумлённо и, наверное, даже испуганно расширились. Он сделал шумный вдох и неумело натянул на лицо доброжелательное выражение. Пропитанное фальшью, оно выглядело совершенно неестественно. Доктор откинулся на спинку стула и ослабил галстук.
– Признаться, я в замешательстве, – прочистив горло, сказал врач и поднял на меня полные сочувствия глаза. Я отвернулась, спрятавшись за отросшими волосами. – Как… как это произошло?
Чёрная твёрдая корка на моих ладонях напоминала сгоревшее в печи тесто, уголёк. Она потрескалась, но кровь больше не текла. Ладони полностью потеряли чувствительность, хотя иногда я могла ощутить тепло руки соседа или его прикосновения. Или я просто убеждала себя, что могу их почувствовать, или воображение рисовало это – я не знала.
– Я обожглась.
– Да, это ясно, но… Понимаете, в чём дело, мисс Синнер. Ваш ожог, он…
– Странный. Страшный. Я знаю. Но мне совсем не больно, правда. Я могу работать руками и совсем ничего не чувствую. Просто напишите мне название мази, и я пойду.
Доктор глядел на меня широко раскрытыми глазами, приоткрытые пересохшие губы едва заметно трепетали, а на широком лбу выступила испарина. Находиться рядом было некомфортно, пребывание в больнице становилось невыносимым. Я готова была сказать всё что угодно, лишь бы поскорее уйти, вернуться домой и не выходить, пока не вернётся сосед и успокоит одним лишь своим присутствием, как это всегда случалось.
– Мисс Синнер… Мелани. Вы же осознаёте, что всё это крайне серьёзно. Подобные раны, как у Вас, я видел лишь раз: на обуглившемся мертвеце. И я, признаться, в недоумении. Ваш случай уникален.
– Мне повезло, я не мертвец. Наверное, вселенная была на моей стороне.
Доктор поджал губы и прищурился.
– Мисс Синнер, я должен знать природу Вашего недуга. Это не похоже на обычный ожог, поэтому…
– Если бы это был простой ожог, я бы не стала обращаться к врачу, – перебила я и нахмурилась. – Так понимаю, что Вы не в силах мне помочь. Я пойду?
– Ни в коем случае! Моя дорогая, я просто обязан показать Вас своим коллегам. Ваш случай необычный, мягко говоря… Если мы изучим Ваш недуг…
– Я не зверёк, чтобы меня показывать! Вы поможете мне или нет? Или я уйду. Сейчас же! – Я зажмурилась и помотала головой. Он хочет отвести меня туда, где будет ещё больше незнакомых мне людей. Они все будут смотреть на меня, изучать и обсуждать. Не хочу!
– Но, мисс, если Вы умалчиваете правду, и это вовсе не ожог, если будут ещё случаи у других пациентов, мы сможем своевременно и качественно оказать помощь. Вы станете их спасительницей. Позвольте мне изучить ожог, взять анализ. Вы не почувствуете боли.
– Конечно не почувствую, мои руки не чувствуют вообще ничего! – Я поняла, что начала кричать, и взяла эмоции под контроль. Всё в этом негостеприимном месте выбивало из равновесия. Я тихо извинилась и положила руки обратно на стол. – Слушайте, мистер Бёрнс, я просто обожглась, когда готовила на кухне. Это случайность, ничего более, и в этом нет ничего необычного. Мне просто нужна помощь, и всё. Не надо никаких консилиумов и собраний, ничего не нужно. Хорошо?
Упоминать о том, что по собственной воле, без настояний соседа, я бы никогда сюда не пришла, я не стала. Лишь бы отделаться от доктора поскорее, лишь бы он забыл про меня и никогда не вспоминал. Не хочу проблем и настойчивых звонков докторов на мой телефон. Не хочу рушить атмосферу спокойствия и уюта в своём доме.
– Хорошо, – с тяжёлым вздохом согласился доктор, и настроение мгновенно взлетело на несколько пунктов. – Я промочу горло, разрешите?
Доктор указал мне на бутылку минералки, и я махнула рукой. Он отвинтил пробку, налил воды в пластиковый стакан и сильнее ослабил галстук. Поднёс стаканчик ко рту и принялся жадно пить. Его кадык быстро поднимался и опускался, отсчитывая количество глотков. Я опустила голову и шмыгнула носом. Насморк не желал проходить так скоро.
Хочу, чтобы он поскорее закончил и отпустил меня, исчез навсегда из моей жизни.