— Ты так считаешь?
— Конечно. Ты была искренней в своих извинениях. И, если Ворон продолжит тебя мучить, скажи ему, что Гермиона Грейнджер тебя простила. Я ведь магглорожденная, пострадавшая, по его мнению.
— Ты меня прощаешь? — Паркинсон вцепилась в ее руку.
— Прощаю. Рон, как у тебя с протоколом?
— Все записал. Паркинсон, подпиши и можешь идти, — Рон протянул ей перо и пергамент.
— Кстати, о Вороне. Если он действительно продолжит тебя донимать, вызывай Авроров. Мы выбьем тебе защиту свидетелей, — Гарри сжал губы и нахмурился. В такие минуты он казался несокрушимым. — Больше никто не умрет.
— И да, Паркинсон, нам, возможно, придется осмотреть твою комнату. Будь к этому готова.
— Спасибо, — она поднялась, вернула Гермионе чашку и плед. — Говорите, я могу идти?
— Да, — Гарри кивнул. — Всего доброго.
Едва за Паркинсон закрылась дверь, все трое переглянулись.
— Вы же не хотите сказать, что мы берем это дело? — Рон скривился.
— Не бери. Можешь подождать официального назначения от Перкинса.
— Мне это не нравится.
— Мне тоже, — призналась Гермиона. — Только по другой причине.
Рон уставился на нее.
— Рон, это тот же терроризм, только под другим флагом. Пожиратели считали, что грязнокровки недостойны магии и жизни в волшебном сообществе, а этот Ворон — наоборот, угрожает чистокровным.
— Думаешь, Паркинсон не единственная? — Гарри прищурился. — Не думаешь, что это личное?
Гермиона покачала головой.
— Будь это личное, Ворон бы говорил о возмездии за конкретный поступок, а не за чистую кровь в целом.
— Может, это кто-то достаточно близкий? Тот, кто в курсе ее переживаний.
— Думаешь, она и впрямь раскаивалась, а Ворон ее только подстегнул? — Рон хохотнул. — Брось, это же Паркинсон. Она и раскаяние — вещи несовместимые.
— Рон, — Гарри смерил его тяжелым взглядом. — Если ты не хочешь, мы с Гермионой вдвоем займемся этим делом. Если тебя оно так уж сильно раздражает.
— И решай скорее, — Гермиона скрестила руки на груди. — Чем быстрее мы пойдем к Перкинсу с этим, тем больше вероятность, что он не успеет поручить это никому другому.
— А почему вы не хотите и в самом деле поручить это кому-то другому?
— Рон, — Гарри покачал головой. — Она с нами-то еле начала говорить, и то потому что она нас знает. Любой другой Аврор до сих пор бы пытался ее успокоить.
— Грейнджер! Поттер! Уизли! — взревел камин внутренней связи голосом Перкинса, и все трое вжали головы в плечи.
— Ну вот, дождались, — едко отметил Гарри. — Идешь?
Он потянулся к пергаменту с показаниями Паркинсон, который все еще лежал на столе перед Роном, но тот вдруг кивнул и поднялся на ноги.
— Не бросать же своих лучших друзей одних в таком ужасном деле, — он взял записи и направился к двери.
Гермиона с Гарри переглянулись и поспешили за ним.
========== Часть 2 ==========
— Вы не понимаете, что делаете! Вы хоть знаете, с кем связались?
— Прекрасно знаю. А ты знаешь, что виновен.
От фигуры в дверях расползается холод, пробирается под кожу, сковывает сердце коркой льда.
— Я и пальцем никого не тронул!
— Повинись перед теми, кого ты оскорбил.
— Если вы, сэр, думаете, что я буду падать на колени перед грязнокровками…
Воздух изчезает из легких, будто по волшебству, хотя палочки в руке у монстра не видно. Пальцы и кисти скрыты в складках мантии. Кровь приливает к голове.
— Ты повинишься или умрешь, — коротко каркает монстр.
Ноги подкашиваются. В груди горит. Все сокровища мира против шанса сделать еще хоть один вдох. Все золото, всю честь и совесть, всю чистую кровь.
— Я повинюсь, — губы шевелятся сами по себе.
Вдох. От кислорода кружится голова и кажется, что по комнате плывет сизый дым.