— Что тут происходит? — дверь распахнулась, и в кабинет ввалились Гарри и Рон.
— Интервью с самым пунктуальным и ответственным Аврором, — Гермиона нахмурилась и закусила кончик пера.
Щелкнула вспышка камеры.
— Идеально! — воскликнул Джефферсон. — Аврор Грейнджер, гроза преступников. Теперь ты этот Ворон трижды подумает, прежде чем продолжать запугивания. Спасибо, Аврор Грейнджер.
Он закивал, схватил свой пергамент и бросился прочь из кабинета.
— Что случилось? — спросил Гарри, как только хлопнула дверь.
— Вы опоздали минут на сорок, — проворчала Гермиона. — И как вы только умудрились?
— Ну ты же нас не разбудила, — Рон пожал плечами.
— Я думала, вы взрослые люди, бравые Авроры, а не дошкольники, которые без указки и шагу ступить не могут.
— Кто такой Салливан Фоули? — Гарри прищурившись посмотрел на пергамент с показаниями, лежащий у Гермионы на столе.
— Новая жертва Ворона, — отчеканила Гермиона. — Устроил в Атриуме показательное покаяние. Письмо, конечно же, тоже уничтожил.
— А этот, с камерой?
— Журналист. К третьей жертве пророк расшевелился. У них главный редактор поменялся что ли?
Гарри и Рон переглянулись и пожали плечами.
— Я решила дать ему интервью, чтобы обратиться к людям и призвать не сжигать подозрительные письма, а идти с этим к нам.
— Дальновидно, — хмыкнул Гарри.— Так кто такой этот Фоули? Я о таких даже не слышал.
— Я тоже. До сегодняшнего дня. Он не был связан с Пожирателями.
— И что же разозлило Ворона?
— То, что Фоули не был на стороне Ордена. Бедняга прятался целый год, а теперь Ворон обвинил его в трусости, за которую заставил извиняться.
— Не хотел бы этого говорить, но у нас, кажется есть намёк на личность подозреваемого, — Гарри вздохнул.
— Ты ведь не хочешь сказать, что это кто-то из Ордена?
— Мне больно даже предположить подобное, но подумай сам: Паркинсон и Бёрк не были Пожирателями, но так или иначе им помогали.
— А Фоули? — Гермиона нахмурилась.
— По логике Ворона, непротивление всё равно, что пособничество, — протянул Рон и зевнул.
Гермиона смерила его долгим взглядом. Нет, это не мог быть кто-то из Ордена Эти люди боролись с террором не для того, чтобы теперь заниматься тем же.
========== Часть 4 ==========
— Я ничего не делал! Это мой брат! Он умер ещё в Первой Магической! Я никогда не поддерживал Пожирателей!
— Ты виновен.
Горло стягивает тугая петля, воздух стремительно исчезает, испаряется.
— Я ничего не делал, — из груди вырывается не голос, а сдавленный хрип.
— Брат запятнал всю твою семью, а ты не сделал ничего, чтобы очистить её имя.
— Я…
Хрип срывается на кашель, переходит в рвоту, и на паркете оказываются останки изысканного ужина.
— Ты виновен.
Перед глазами все расплывается, комната наполняется то ли паром, то ли дымом.
— Ты виновен. Ты должен повиниться, либо будешь наказан.
Ноги сводит судорогой, мышцы каменеют, а затем резко расслабляются, и он падает на паркет в лужу собственной рвоты.
— Покайся.
— Я покаюсь. Покаюсь!
В глотке булькает. Новая волна тошноты подкатывает к горлу и выплескивается на паркет — на сей раз с кровью.
— Покайся. У тебя сутки.
Глаза застилает тьма, сердце затихает, лёгкие пылают огнем.
— Покайся, — в последний раз повторяет хриплый каркающий голос, и всё заканчивается.
Он с трудом поднимается на ноги, брезгливо морщится, глядя на лужу рвоты, сбрасывает обмоченные брюки и закрывает голову руками.
Когда он открывает глаза, взгляд падает на стол, где лежит письмо от Ворона и свежий выпуск «Пророка».
***
— Здравствуйте, Аврор Грейнджер.
Гермиона подняла голову, отвлекшись от бумаг, и уставилась на высокого седеющего волшебника, заглядывавшего в приоткрытую дверь.
— Проходите, — Гермиона кивнула. — Что-то случилось? Как вас зовут?
— Феликс Розье, мисс, — он притворил дверь, пересек кабинет и занял стул для посетителей.
Её передернуло.
— Ваша фамилия мне знакома. Вы ведь в родстве с покойным Эваном Розье?