Для Джерара он не был единственным, для Джерара он не был особенным, для Джерара он был лишь частью того, что Избранный привык считать «своим миром». И Ригель боялся. Боялся, что в один момент это «неравенство» приведет их к тому, что те эмоции Ригеля, которые он испытывал к Джерару, тот никогда не подарит ему в ответ. И Ригелю было смешно, что именно это с ним однажды и произошло.
Все детство прячась в большом поместье за городом, где жили все Избранные, Джерар практически не общался с ровесниками, и только лишь Ригель, будучи его сверстником, составлял компанию мальчика. И сам Ригель гордился носить звание «единственной компании юного Избранного». Правда не все в этой жизни было так просто. Ригель знал: сейчас, пока маленький, Джерар живет в этом месте, сейчас, пока ему нельзя являться народу, он прячется, но однажды Избранный покажет себя, однажды Джерар выйдет в свет, и вот тогда утопия Ригеля завершится. Сейчас мир Джерара вращается между пятью людьми: Избранными и Ригелем, а в день, когда он выйдет на улицу, это число приумножится. И приумножится настолько, что Ригель просто потеряется среди числа других новых знакомых. Это должно было произойти тогда, когда Джерару исполнится восемнадцать лет. И кто бы мог подумать, что с этим событием — событием, которого Ригель боялся больше всего в своей жизни, — совпадут гребанные Большие игры, на которые Джерар, конечно, намылится тогда же, когда только узнает о них.
Чья была идея сделать Большие игры из турнира командным соревнованием? Это была идея Джерара. Чья была идея сделать капитанами именно Избранных? Это была идея Джерара. Кто больше всего мечтал поселиться на месяц в Офрисе, как «обычный человек»? Конечно же, Джерар. И кто жопу рвал перед старшими Избранными, умоляя их разрешить ему устроиться на стажировку лаборантом в медицинском центре? Конечно же, Дже-рар! Тот самый, которого Ригель любил и ненавидел больше всего в своей жизни! О чем он не преминул Джерару сказать, как только тот прибежал, едва ли не выпрыгивая из штанов от радости, что теперь он наконец подружится с таким большим количеством людей. В ту секунду у Ригеля закружилась голова, а земля словно бы ушла из-под ног. В тот момент Ригель задал Джерару всего один вопрос: «Зачем?». А Ригель на самом деле хотел узнать это. Зачем Джерару было идти на Большие игры? Зачем селиться в Офрисе? Зачем знакомиться с какими-то там игроками, зачем работать лаборантом? Разве ему было недостаточно его?.. Ригеля? Разве ему было недостаточно того, что Ригель давал ему с самого первого дня своей жизни? Как оказалось, недостаточно. И это разбивало Ригелю сердце.
Парень знал, что это произойдет. Парень знал, что однажды «воображаемого друга» Джерару станет мало, опять, «недостаточно». Но он и предположить не мог, что случится это так скоро и так… Так просто! Ригель чувствовал себя потерянным, обиженным и просто-напросто не нужным. Больше нет. И убедился в этом Ригель тогда, когда услышал от Джерара самые ужасные слова в своей жизни.
— Ты мне просто завидуешь! — на эмоциях выкрикнул Джерар в тот момент, когда признался Ригелю, что ему удалось заполучить от «родителей» разрешение участвовать в Больших играх. Ригель тогда просто закатил глаза, услышав обо всех новостях. И такая реакция разозлила Джерара лишь больше: — Конечно, позакатывай их еще. Давай! Каждый раз одно и то же, а все потому что ты просто завидуешь!
Ригель прыснул, не выдержав очередной дурацкой вспышки Джерара, которые он так ненавидел.
— Да-да-да, — прогундел он тогда, скрестив руки на груди и придирчиво оглядев красного от злости Джерара. — Ты хоть сам себя слышишь? «Ты завидуешь». Завидую чему? Тому, что папа с мамой разрешили тебе выступить в местном цирке? Да. Очень завидно.
— Ты сам — местный цирк, а это Большие игры! — возмутился Джерар, вскинув руками. — И вообще мы же с тобой обсуждали. Почему для тебя так сложно просто порадоваться за меня?! Большие игры — это шанс! Шанс, который, я думал, мы ждали с тобой одинаково! Я выйду на арену, впервые покажусь людям, и сразу же, с первого дня, запомнюсь им, произведу впечатление! Все узнают меня!..
— Или Ригеля… — хмыкнул в ответ на такое заявление сам Ригель, нахмурившись и стиснув зубы. — Не забывай. Своим прозвищем ты взял мое имя, твой плащ — это моих рук дело, а весь твой шанс — не что иное, как полный бред, ведь «эффектное появление на Больших играх» не сделает из тебя того, кем ты не являешься!