— То есть?.. — не понял Ригель, нахмурившись.
— Я сделаю Эллиз победителем игр. Достойна она этого или нет, не так важно. Но в этом сезоне магов победит нулевой. И, возможно, после этого люди наконец поймут, что мир такой, какой он есть сейчас, неидеален. И что, возможно, пришло время что-то в нем изменить…
Ригель вздохнул.
— И все же я тебя не понимаю, — наконец произнес он, перебив Джерара и строго на него посмотрев. — Почему тебе вечно хочется все изменить? Что тебя так не устраивает в том мире, где мы жили и где мы, надеюсь, все еще живем? Джерар…
— Несправедливость, — просто ответил парень, повернувшись к своему старому другу и кивнув. — Меня не устраивает несправедливость. И не по отношению к нулевым, а по отношению к миру. Со стороны Избранных. Мы не достойны править этой страной. Глюон, Триа Прима, Дефриса — никто из них. А что уж говорить обо мне или Камиле. Камила ничего не понимает в политике, ей это неинтересно, а я… А я не умею колдовать, чтобы занимать свое место «по правилам».
— И тем не менее ты его занимаешь, — воспротивился Ригель, отведя взгляд и всмотревшись куда-то вперед, на арену, развернувшуюся перед балконом, где они с Джераром и стояли. Вздохнув, Ригель добавил: — Я понимаю, что ты в последнее время злишься, Джерар. Я вижу это. Но на кого? На родителей? На сестру? На меня?..
— Я злюсь на себя, — буднично ответил Избранный, будто это было, итак, всем известно.
— У тебя нет причин злиться на себя.
— Есть, и еще какие, — перебил Ригеля Джерар, обратив его внимание на себя и нахмурившись, как только их взгляды пересеклись. — С самого детства я понимал, что со мной что-то не так. Я не умею колдовать, когда обязан был научиться, и научиться давно. Я вижу тебя, Ригель, когда никто вокруг не видит, что тоже более чем странное, если не сказать ненормально. И вместо того, чтобы пытаться изменить это, изменить все то, что делало меня ненормальным, я… Просто потерял все последние восемь лет! Если бы я не был таким эгоистом, если бы я не был таким инфантильным, я бы не потерял это время, я бы смог что-нибудь изменить! И если не в себе, то в своей дурацкой семье. Избранные не должны существовать, Ригель. И я тебе это говорю, как один из них! И я тебе это говорю, как тот, кто знает, как выглядят все эти Избранные без своих дурацких плащей и не менее идиотских прозвищ!..
— Дурацких плащей? — нахмурился Ригель, поджав губы и ощутив, как внутри него что-то неприятно сжалось от осознания этого факта. — Мне всегда казалось, что тебе нравился тот плащ, который я для тебя делал.
— Ты знаешь, что я не это имел в виду, Ригель, только не начинай…
— Нет, ты именно это и имел в виду, Джерар. Ты считаешь, что мир, в котором мы живем, «не тот», «неправильный», но ты даже не задумываешься о том, что думают об этом все остальные! Мне нравится наш мир, окей? И мне нравится мой плащ! И мое имя, которое ты только что назвал идиотским прозвищем! И знаешь что?! Я уверен, та же Эллиз со мной согласится! Да, а она согласится!
— Мы с ней обсуждали все это в четверг, на тренировке, и Беллатрикс думает так же, как я.
— Ее зовут Эллиз! — не выдержал Ригель, стиснув зубы и зло посмотрев на Джерара. — И знаешь?.. Я докажу тебе это. Докажу тебе, что ты один хочешь изменить наш мир, ты один только помешан на этой идее! А «нулевых, за счет которых ты бы мог показать ситуацию с другой стороны» не существует! Эллиз не станет калечить Иви, потому что это было бы просто глупо на ее месте ненавидеть магов за то, что она сама родилась нулевой. И знаешь? Я тебе это докажу…
Джерар поджал губы.