Майа вздохнул, покачал головой и вернулся к трону.
– Ты точно хочешь это надеть? – он поднял двумя пальцами слегка подсохшую, но все еще мокрую подвязку. На вылизанный пол, будто вторя его вопросу, шлепнулась вязкая капля.
Мелькор выгнул точеную угольную бровь, разглядывая ленту.
– Нет, не хочу. Лангон.
Выражением лица глашатая можно было квасить грибы, и Майрон почти забыл, насколько приятно подобное зрелище.
– Да, Machanaz, – в голосе майа звучало абсолютное смирение со всем происходящим.
Мелькор вновь поцокал по подлокотнику трона железными когтями на перчатках.
– Дай мне брошь или булавку. Я знаю, что у тебя есть.
– Конечно, Machanaz, – Лангон тяжело вздохнул. – У меня есть все.
Пока Мелькор заправлял штаны обратно в сапог, Лаурундо, наконец-то подползший к трону, обиженно заверещал, встретив ступеньку, на которую не смог забраться. Майрон подпихнул его под зад мыском сапога: повыше, и дракон с кряхтением и сопением перевалился через препятствие.
Мелькор невозмутимо покосился на вывалившее язык миниатюрное чудовище.
Странно, что они втроем даже позабыли о теме разговора, полностью поглощенные зрелищем, как Лаурундо сражается со второй ступенькой и проигрывает этот ужасающий неравный бой.
Майрон приподнял густые золотистые брови.
– Вот эта сила должна стать угрозой армиям нолдор, да? – безразлично поинтересовался он, даже не глядя на Мелькора. – Покорять земли, сжигать целые города?
Мелькор тоже на него не посмотрел. Он меланхолично наблюдал за тем, как дракон пытается зацепиться когтистыми лапками за скользкий мрамор и втащить наверх длинное тело с тяжелым хвостом.
– Именно так, Майрон. Но думаю, угрожать кому-то он начнет очень нескоро.
========== II. Святая святых. ==========
Сколько Ронтавэн себя помнила, ее существование то и дело сводилось к единственной задаче: не облажаться. И именно этого ей, естественно, никогда не удавалось.
«Как меня взяли? Сдуреть можно».
В роскошных покоях Его Могущества она чувствовала себя дурочкой, которая случайно перепутала дверь: даже золотые узоры арок и витые колонны будто презрительно косились на нее.
Лангон велел явиться пораньше, и Ронтавэн прилежно выполнила просьбу высокомерного придурка: сам он, разумеется, опаздывал.
Она успела изучить каждую прожилку на кремовых плитах пола, пока беспокойно шаталась между мастерскими и малым залом для приемов.
В присутствии стражи Ронтавэн почувствовала бы себя чуточку менее идиоткой.
Майэ закусила губу до боли и покосилась на тяжелые двери в конце коридора. Резное дерево угрожающе щерилось вязью узорчатых украшений в виде змей – таких детальных, что твари выглядели живыми.
Святая святых, чтоб ей провалиться! Спальня Его Могущества! На комнату за дверьми ей удалось посмотреть всего разок, когда Лангон водил ее по покоям, показывая будущее место службы, а она глазела, разинув рот.
«Machanaz. Он же говорил, что обращаться надо так. Дура! Не повелитель, не владыка, даже не великий король, а только это слово! Или «Ваше Могущество», если, чтоб ты провалилась, тебе лично разрешат!»
Ронтавэн впилась зубами в губу так сильно, что очнулась, когда на языке стало солоно от крови. Уставилась на ажурные дырочки в бронзовой арке между спальней и мастерской. Линии и круги сплетались в многоугольники и звезды. Золото мерцало повсюду: мягкое, гладкое и вальяжное.
«Где Лангон? Где все?! А если тебе сказали прийти не сюда? Какой-нибудь черный ход? Их же три!»
Ронтавэн так и не поняла, как работает гребаное фана: ее происхождение и сущность предполагали, что тело подчиняется воле, но воли сейчас хватало только на то, чтобы фана не рассыпалось на кусочки и не блевануло от ужаса.
И почему она решила, что здесь, среди личных слуг Короля, ей самое место? Да, весь Ангбанд говорил, что здесь никогда не бывает скучно, но можно подумать, оно того стоило!