Эльминстер пожал плечами и широким жестом, наконец, пригласил их в башню:
– Это простейшее заклинание очищения. Ни у меня, ни у вас нет времени на ванну для каждого, а потому я предпочитаю идти самым практичным путем. Прошу, господа и дамы! Нас ждет интересный разговор.
Они разместились за большим дубовым столом в просторной, но лишенной всякой роскоши кухне: стена делила надвое нижний этаж. В одной половине не было ровным счетом ничего, кроме рабочего стола да большой тахты, явно предназначенной не для посетителей, а для хозяина башни. На кухне виднелся спуск в погреб, пахло жареной рыбой. На каменной плите стояла чугунная сковорода, в печи – большой горшок. Гроздьями висели связки чеснока, лука, сушеных грибов и трав. Свет исходил от двух висящих под потолком шариков мягкого света.
На другой половине кухни виднелась чья-то аккуратно застеленная кровать, два шкафа, один из которых был забит книгами, и камин. Дрова в нем начали уютно потрескивать как будто сами собой.
Майрон треснулся лбом о слишком низкий для него потолок дважды. Мелькор – трижды, последний раз оставив вмятину зубцом короны. Эльминстер, поглядев на них, лишь устало вздохнул, а потом в который раз произнес заклинание – и под возмущенный возглас Мелькора неведомым образом уменьшил их вместе со всей одеждой до размеров обычных людей.
Йеннифэр откинулась на стуле, кисло глядя на непрошеных спутников, и ткнула пальцем в Мелькора.
– Жаль, что таким же образом нельзя уменьшить его самомнение.
Джарлакс повесил шляпу на спинку стула и лысым теперь выглядел дьявольски непривычно.
– Если бы маги умели уменьшать чье-то самомнение или глупость, дорогая Йеннифэр, – дроу хмыкнул, – этот мир был бы скучен!
Еще непривычнее стало, когда Джарлакс передвинул повязку на другой глаз, раскрыв секрет, что не был слеп ни на один из них. Чародейка бросила на эльфа испепеляющий фиалковый взгляд.
– Если ты еще раз назовешь меня «дорогой» или сделаешь сомнительный комплимент моей заднице, я тебя удавлю подушкой во сне.
Джарлакс нашел самый лучший ответ: он вернул Йеннифэр проникновенный взгляд и мечтательно вздохнул, тем самым обозначая все свое отношение к присутствию Йеннифэр с подушкой в своей кровати. Майрон скорчил недоумевающее выражение лица, подозрительно совпадавшее с мимикой Цири.
– Ты… погоди, Джарлакс! – Цири резко ударила ладонями по столешнице. – У тебя что, целы оба глаза?!
Дроу хитро ухмыльнулся.
– Это, Цири, маскировка.
Эльминстер хохотнул и сел во главе стола.
– Не сомневаюсь, что провел он многих. Что до первого вопроса, – голос мага звучал убийственно серьезно, – боюсь, это заклинание даже с моими талантами будет держаться около суток, – он обвел взглядом присутствующих. – Чаю?
Они покосились друг на друга, но волшебник сделал замысловатый пасс руками, прочел заклинание – и чайник будто сам собой заплясал по комнате, металлические банки с травами начали открываться, а на стол по воздуху полетели аккуратные фарфоровые чашечки с красными и желтыми цветами на боках. Слегка потемневшая серебряная сахарница в виде ракушки плюхнулась посреди стола, бодро звякнув об отполированную столешницу. Ее наполняли темно-рыжие кристаллы карамелек.
Майрон и Мелькор таращились на летающие чашки во все глаза. В отличие от остальных, видеть заклинания левитации им приходилось впервые. Мелькор даже попытался боязливо ткнуть пальцем чашку, которая летала в воздухе, и так и не решился этого сделать, когда та, с фиалками на боку, услужливо зависла прямо у него перед носом. На лице валы застыло выражение удивления, недоверчивости и опаски одновременно.
– Это… что это за… колдовство? – на чашку он смотрел так, словно та могла его укусить.