Ее тут же схватили за плечи и за руки, пока лазутчица не успела поднять сильный ветер, способный еще сильнее раздуть разгоревшееся пламя. Волосы разметались по плечам, упали на лицо — чудно будет, если в темноте никто не увидит ее, а потом удастся высвободиться. В теплом ночном воздухе разливался запах гари от подожженных деревьев, кто-то из Стражей применил магию Воды, гася колдовское алое пламя. Пока продолжалась суматоха, Бланка попыталась вывернуться из крепких рук, но ее тряхнули и пнули по ногам. Еще одна попытка — и кто-то из магов резко окатил пленницу ледяной водой.
Она опустила ниже голову, пока волшебной водой заливали огонь, и, судя по стихшим крикам, пламя не успело перекинуться на другие деревья. Жаль. Значит, сейчас Бланке не спастись, но кто-то должен расплачиваться, если дерзкая выходка четырех обманщиц закончилась грандиозным провалом.
— Только одну девку, Ваша Светлость!
— Как тебя зовут?
Герцогу ни к чему знать, что родная сестра его соратника выступает против него. В крайнем случае, она сумеет объяснить Витольду происходящее красивой ложью и родовыми особенностями характера, но этого лучше избежать.
Упрямо сжав губы, девушка промолчала, и тогда он ухватил ее за подбородок, приподнял голову пленницы и посмотрел в лицо. Бланка увидела невысокого, крепкого и широкоплечего мужчину неопределенного возраста, одетого в короткий и светлый ночной костюм. Ему могло быть как двадцать, так и сорок, а при ночной тьме видно плохо. Светлые растрепанные волосы и ледяные серые глаза выдали в нем настоящего Верховного Ордена Воды — волевого, сильного и до жестокости упрямого. Впрочем, это ненадолго: скоро сюда придет Лита и убьет его, вопрос лишь во времени.
— Врешь, — Кено снова посмотрел на нее внимательно и пристально, а потом отпустил. — Уведите ее в подвал. Если найдете антимагические кандалы — прекрасно, но и простые веревки сойдут. Это ведьма Воздуха, не дайте ей разбросать вас по коридорам.
Ее провели вниз по темной лестнице, где к ним присоединился медленно шаркающий ногами и сгорбленный ключник. В кромешной темноте, пока старик возился с замками, пленнице крепко связали руки колючей веревкой, и втолкнули в холодный пыльный мрак подвальной комнаты. Дверь с лязгом захлопнулась за ее спиной, ключ мерзко проскрежетал в замочной скважине — все было кончено.
На ощупь, найдя шершавую каменную стену, девушка села, прислонилась спиной к ней и закрыла глаза, попыталась унять дрожь. Внутренняя пустота — это не спокойствие, это хаос и затишье перед бурей, перед большой истерикой, по крайней мере, так было с Бланкой. И чтобы спастись, она должна держать себя в руках, а еще лгать. Много лгать, куда больше, чем раньше. Чеканить ложь холодным спокойным голосом, не забывая глядеть собеседнику в глаза.
«Поверь сама в себя!» − велела себе Бланка.
Когда за ней пришел Страж, наверное, уже наступило утро, но спрашивать Бланка не стала. Она просто позволила увести себя, и потом долго моргала, когда вышла на широкую лестницу, залитую золотым светом дневного солнца из широкого окна. Сколько сейчас времени: утро или около полудня? Устроили ли облаву или Лита смогла убежать? Эти и еще множество других вопросов непрерывно крутились у нее в голове, и девушка смогла опомниться, лишь, когда ее втолкнули в центральную комнату на первом этаже.
− Садись, − то ли предложил, то ли велел ей герцог, небрежным жестом указав на кресло напротив, и Бланка невольно подчинилась. — Так какой магией ты владеешь?
− Ты не простолюдинка.
− Обычные горожанки не носят штанов и не перекидывают огонь воздухом с ветки на ветку. А это именно то, чем ты занималась вчера.
− Разговаривать, как горожанка, ты тоже не можешь, хочу заметить. Не северянка, ни даже западница. Выходит — юг Нордении? Ты из Кентрона?
− С черными волосами, − хмыкнул Кено, и в его хрипловатом голосе зазвучало раздражение. — Конечно. Повторюсь: ты хорошо гримируешь лицо и отвратительно лжешь. Не то что я — любой бедняк имперского города распознает в тебе южную дворянку.
− Я ничего не скажу вам, − выдохнула она, наконец.
− Другого ответа от храброй шпионки я и не ждал. Так с кем ты пришла, Бьянка? — теперь его голос стал по-настоящему злым. − Кто поджег мои деревья?