— Как у Тима. У неё его глаза, — Стефани взъерошила седые волосы мужа рукой и повернулась к Брюсу. — Но зачем ему?
Тим нахмурился. Он вспомнил горный чертополох, и вспомнил, как Ра’с смотрел ему прямо в глаза, рассказывая о древнем пророчестве.
— Он суеверный, — тихо произнёс Тим. — Верит, что у его наследника… или наследницы, глаза как у горного чертополоха.
— Но это как у тебя, — как-то возмущённо заявила Стефани. Потом притихла: — И как у Робин.
— Он сказал, что я сломан, и поэтому он сделает наследника из нашего ребёнка, — Тим вспомнил ту страшную ночь, когда выпал из окна вместе с Ра’сом. Когда сам поверил в собственный психоз и галлюцинации и позволил запереть себя в психушке.
— Слушайте, я и так напугана, давайте вы как-то понятнее объясните мне, что происходит? — Стефани вскинула брови. — Я уже сообразила, что Тим, кажется, не совсем рехнулся. Вернее, не рехнулся. Или, может, он рехнулся, но тогда и все остальные тоже, — она моргнула. — Уж доктор Грейсон точно не мог твоим рассказом вдохновиться, милый, так что…
— Именно, — Тим улыбнулся ей, а потом снова посмотрел на спящую дочку — совсем крохотную, но невероятно обаятельную. Сейчас ему было страшно и просто дышать на неё, чтобы не потревожить.
— И что мы будем делать? — горячо спросила Стефани.
— Вы, юная леди, вместе с дочерью будете ждать дома, — начал было Брюс, но Стефани снова вскинула руку с поднятым средним пальцем.
— Мистер Уэйн, я понимаю, что в вашем окружении нет женщин, способных в случае необходимости за себя постоять, но я за себя постоять могу, даже если необходимости нет. Вам тут не школа благородных девиц, — она фыркнула и снова поправила дочке одеяльце. Тим перевёл взгляд на Брюса и развёл руками:
— Она прекрасна в своей неповторимости, — сказал он, улыбаясь. — Не думаю, что мы сможем её отговорить.
— Но так мы подвергнем ребёнка опасности, — Брюс покачал головой.
— Попросим Тану с ней посидеть? — подумав с секунду, спросил Тим. Стефани у него под боком вдруг напряглась и помрачнела. Брюс тоже нахмурился и опустил взгляд.
— Ох, сладенький, — Стефани снова провела рукой по его волосам. Её золотистые брови сложились домиком, а губы дрогнули, будто она готова была заплакать.
Брюс сцепил руки в замок и шумно вздохнул.
— Тимоти, я не стал тебе говорить, чтобы ты не… нервничал лишний раз, — произнёс он. — Тана умерла вчера вечером. Я думаю, что её убил Ра’с аль Гул.
Тиму показалось, что он ослышался. Но Стефани так крепко сжала его руку, так прижалась к его плечу лбом, что сомнений не осталось.
— То есть, я притащил эту тварь сюда, в Америку, — нервно и монотонно заговорил Тим. — И она сожрала жену моего лучшего друга, а теперь угрожает моему ребёнку?
Тим зажмурился. В ушах застучали слова: «Лучше бы ты не возвращался», и ему показалось, что он проваливается сквозь землю.
Он один во всём виноват. Ему просто нужно было остаться.
— Не стоило мне возвращаться, — начал он. Стефани занесла руку для оплеухи и успела влепить её мужу, но не успела и слова сказать. В палату заглянул сутулый взъерошенный мужчина немного за тридцать. Он сощурился, тревожно глянул на присутствующих и только тогда вошёл, закрыв дверь за собой.
— Здравствуйте, — он улыбнулся. Улыбка показалась Тиму тщательно отработанной, доведённой до совершенства и очень доверительной. — Ричард Грейсон, педиатр, — он пожал руку сначала Брюсу, а потом Тиму. Руки у доктора были жутко холодными. — А вы?..