На кухне Дюк выпустил рыжую красавицу и прошептал: - Мамафуфля, кис-кис-кис.
Фуфелька вдруг шлепнулась на пол, расставила широко лапы и громко замурчала.
- Это её, Яков Платонович, мама-кошка вылизывает, - улыбнулась от плиты Шурочка.
- Вы видите?
- Нет, что вы. Дмитрий Яковлевич рассказывает, - Шура вручила заглядывающему на стол Дюку печенье.
- И мама не видит, - расстроенно вздохнул Дюк.
- Может, она не мама?
- Чего не видит, сынок?
Дюк укоризненно взглянул на отца, которому приходилось все разъяснять.
- Мамыфуфли не видит. И Зубамищелка.
Припомнив, что Дюк уже давно играет с призраком огромной собаки, Яков наконец понял.
- Шура, вам Анна Викторовна… - взглянув на сына, Яков наклонился к уху няни и продолжил совсем тихо, - не показалась сегодня странной?
Капитонова смутилась.
- Сынок, поиграй в коридоре, пожалуйста, - Яков выпроводил малыша из кухни.
- Шурочка, прошу вас. Вы что-то заметили?
- Э… - под тяжелым взглядом хозяина дома Шура решилась.
- Анна Викторовна, она сегодня Верочку покормить решила… Спрашивала у меня, где соски и молоко.
После того, как у Верочки вылезли молочные зубки, Анна перестала кормить ее грудью. А в конце лета малышка наотрез отказалась от сосок и требовала ложку, чтобы кушать, как взрослая, из тарелочки. Ложкой Верочка пока умела лишь разбрасывать еду, но соски категорически отпихивала.
В затылке Якова забил набат.
- Спасибо, Шура. Верочка поела нормально?
- Разумеется. Я тарелочку с размятыми овощами ей принесла, покормила - скушала за милую душу.
…
Яков прошел в спальню и застал жену за разбором драгоценностей в шкатулке. Анна нечасто их надевала, и никогда не любовалась просто так, без повода.
Штольман кашлянул.
- Милая… - в затылок вновь вонзились иглы, и Яков едва удержался от стона.
- Да, Яков, - подняла на него жена безмятежный взгляд. - Ты что-то рано…
- Не хотел тебя беспокоить, но у меня убийство никак не раскрывается, - это было правдой.
- Последняя жертва, некая Инна Мельникова, была найдена отравленной. Ты могла бы…
Анна поежилась.
- Цианид?
“Моя Аня спросила бы - узнать у жертвы”, - Штольман не понимал, куда исчез его любимый медиум.
- Результаты экспертизы еще не готовы. Ты могла бы разузнать, кто желал ее смерти?
- Ой, Яков, что-то я не в духе для этих расследований. Может, попозже спросишь, если у вас в полиции не получится? - Анна закрыла шкатулочку и убрала в шкаф, прикрыв каким-то платком.
Шкатулку с драгоценностями жены Штольман обычно хранил в сейфе гостиной, иначе от них, с предприимчивостью Дюка, не осталось бы и ниточки, а жемчужины из ожерелья пришлось бы вынимать из детских ртов и носов.
“Моя Аня с порога бы кинулась узнавать, как я себя чувствую. Можно быть не в настроении. Но можно ли забыть, что любит дочка, и перестать заботиться о близких?”
- Хорошо, Аня, так и сделаю.
Он подошел ближе, через силу поправил завитки на шее жены. Нарочито поморщился от боли в затылке.