“Вот Яков Платонович! Вот затейник!” – Миронов примерился и вжикнул по крышке.
От звона в ушах у него зачесался нос. Крышку Петр Иванович подпилил еще в парке, и теперь старался над бортами, потея под платком. Пила с визгом погружалась в дерево.
- Ой! - вскрикнул из толпы юный городовой без лычек.
- Кровища же будет! Не надо…
Но крови не было. Толпа завороженно наблюдала за представлением, ожидая, пока циркач допилит стенки. К первому ряду зрителей протиснулся старший агент Калашников и хотел было прекратить балаган, но его остановил пожилой надзиратель.
- Да пусть их, ваше благородие. Когда нам по циркам-то ходить, хоть здесь посмотрим…
Калашников отступил. Ему и самому было интересно, куда денется дамочка из закрытого ящика. Не будет же клоун в красном платке по-настоящему пилить ее на глазах полиции.
- Щекотно, зубья вам в ребра, - хихикала королева, нарочито высовывая изящные туфельки и букли по разные стороны гробика.
- Держись, дамочка! Сложись пополам, дура! Прячь голову в рукав! - орали полицейские, переживая за красотку.
…
- Привет, подданная, кирпич тебе в лодыжку, - окликнул Анну император, всасываясь в камеру.
Он уже проверил, что стороживший камеры унтер не выдержал и тоже убежал к окнам на площадь, изредка вспоминая о долге и заглядывая в свой коридор.
Анна вздрогнула.
- Ой, это вы! Вас Яков нашел? Он в порядке? У него такой вид был, когда он отсюда вышел… - Анна с утра продолжала волноваться за мужа, не зная, что тот придумал.
И ждала его. Ждала, пока с лязгом откроется дверь и Яков…
«Яков что? Освободит меня из-под стражи? Заберет в Петербург? Размечталась, глупенькая…»
- Вроде в порядке, - хохотнул император, прислушиваясь к глухим ударам из-за стены.
- Щас он твою тюрьму по камешку разнесет, мозоль ему в перчатку.
Ахнув, Анна вскочила с матраса, на котором сидела.
- Это он там? Мой Ясь? Ему же нельзя!
Подбежав к стене, Анна заколотила кулаками и закричала: - Ясь, не смей! Тебе нельзя это делать! Ты же…
- Прекратить! - рявкнул ей в ухо самодержец.
- Подданная, иди немедленно к двери! Хочешь, чтобы тебя расплющило, блинчик на сковородке?
…
Штольман верно рассчитал, что покосившаяся стена дальнего крыла не выдержит направленной долбежки. Первые отбитые кирпичи Яков аккуратно складывал у стенки, следующие сваливал уже без разбору. Дырка постепенно расширялась. Но Яков все-таки был полицейским, а не строителем, он не видел, что здание было готово разрушиться и без его мощных ударов. Внезапно стена поехала вниз, грозя завалить все крыло и погрести под собой ретивого взломщика.
- Подданый, лом тебе в гроб! – заорал Павел Петрович, вспомнив свое столетнее заточение в Михайловском замке.
Там, в подвалах Инженерной академии, ему зачастую самому приходилось подлатывать ветшающие стены.
- Ты что делаешь! Щас тебя откапывать будем! Вот подобрались подданные, один другого дурнее, каждый по кумполу получить норовит!
Император начал по одному выметывать кирпичи, не давая им завалить только что сделанную дыру. На крыше сарая росла живописная кучка красных обломков. Яков опомнился, вытащил ноги из кирпичной трухи и бросился внутрь.
…
- Вуаля! - Миронов выдернул пилу и пригласил смешливого к пропилу.
- Проверяйте, уважаемый. Ноги!
Королева пошевелила туфельками. Городовой наклонился пощупать, и Миронов тут же хлопнул его по руке.
- Где вы воспитывались, любезный, кто же даму за лодыжки трогает! Идите лучше на ту сторону.