Илья запер дверь на щеколду, закрыл окна, уселся на нары.
Надо бы печь растопить, да дрова на улице под навесом.
Выходить в сумерки навстречу неизвестности? Не дурак, не пойдёт. Ну, помёрзнет немного.
Он напялил на себя всю одежду из двух рюкзаков. Вместе с темнотой за окном от в избу пришёл холод. Каждое бревно казалось ледяным.
Илья всё бы отдал за огонь в топке, запах дыма, потрескивание дров.
В дверь что-то стукнуло.
Илья застыл в страхе.
Медленно, сама по себе повернулась щеколда.
Илья испытал неведомые до этого момента ощущения: волосы на висках и затылке шевельнулись, по шее потёк холодный пот.
Вошёл Кеша с охапкой дров, свалил их перед печкой:
- Холодно, однако, подтопить нужно.
Илья наблюдал, как Кеша ловко развёл огонь, чувствовал, что из тела уходит мерзкая дрожь. Но как согреть душу, сжавшуюся в комок от страха?
Кеша неодобрительно посмотрел на беспорядок на столе, взял в углу мешок и свалил всё в него, поставил к двери и сказал:
- Будем уходить, мусор заберём, прикопаем в лесу. Ты чего молчишь-то, как немтырь? Хочешь выпить на ночь? Трезвому в лесу ночевать - полночи не спать. А выпимший ни одной минуты сна не упустит.
И поставил на стол бутылку с настойкой боярышника.
Илья сказал:
- Прости меня, прости. Доберусь до посёлка, во всём признаюсь.
Кеша отмахнулся: какие счёты между своими. А потом попросил:
- Ты мне кость отдай, а?
И протянул руку. Илья хотел было уже достать и вернуть чёртову вещицу, из-за которой вышло столько неприятностей, как заметил, что тыльная часть ладони Кеши покрыта редким длинным волосом бурого цвета.
Илья глянул Кеше в глаза. Их радужка фосфоресцировала багровым цветом. И и от этой картины: тёмная изба, оранжевое гудение в топке, рыжие блики на полу и рубиновые глаза Кеши - мозг Илья забился, как пойманная рыба.