Ещё через пару дней пути Арон вышел на дорогу. Он весь исхудал, на нем не было лица. Были видны ребра, скулы на мордочке выпирали.
Однажды утром, пройдя меньше часа, пегас сзади услышал грохот повозки и, отойдя к обочине, продолжил брести вперед, опустив голову.
— Эй, мальчик! — завопил позади него мужской голос. Арон не повернулся. — Эгей, мальчик!
Не оглянувшись и по-прежнему глядя под ноги, Арон сошел с обочины на траву.
Телега догнала пегаса, и голос проревел в два раза громче:
— Мальчик! Мальчик!
Жеребёнок всё-таки приподнял голову и взглянул на незнакомца. Это был старик пурпурного цвета, с козлиной седой бородкой и синей гривой. В повозке сидел жеребёнок старше Арона, тоже пурпурный, только с красной гривой. По-видимому, это были отец и сын.
— Ты глухой, мальчик? — старик прищурился, вглядываясь в жеребенка.
Арон покачал головой.
— Немой, что ли?
Арон снова покачал головой.
— Нет.
Старик вновь прищурился.
— Ты в город идешь?
Арон кивнул, не желая больше ничего говорить.
— Тогда давай залезай. — Он остановился рядом с жеребёнком.
Пегас не стал отказываться: ему было проще согласиться, после стольких дней блужданий и голода он был рад любой помощи. Когда он сел в повозку, жеребец тронулся. Пройдя несколько часов, старик повернул голову и посмотрел на пегаса. Тот сидел на мешках и, опустив голову, смотрел на пол. Сэт взглянул на сидящего рядом сына, наблюдавшего за дорогой. Джеймс был простым земнопони, он был рассудительный, всегда выполнял поручения, даже если они казались невыполнимыми.
— Эй, Джеймс, дай-ка ему еды! А то видишь, какой он худющий? Я Сэт, а это Джеймс, — представился пони.
Пурпурный жеребёнок отвлекся от своего занятия и повернул голову в сторону, где сидел худой пегас. Он подтянул к себе лежащий в повозке мешок, достал оттуда буханку хлеба, отломил кусок, положил, намазал на него масло и протянул пегасу.
— Вот, держи.
Арон никак не реагировал, он смотрел в пол повозки. Джеймс вгляделся в глаза жеребёнка и заметил, что они совсем пустые, в них не было той искры, которая помогала всем пони жить. Красногривый пони подвинулся ближе, приподнял подбородок Арона и силой втиснул в рот теплый хлеб — надежду на жизнь.
От этой неожиданной доброты у пегаса забилось сердце. После стольких дней голода он наконец-то попробовал мягкий хлеб с маслом. Он начал жевать, и из глаз его потекли слезы.
Джеймс снова вгляделся в глаза пегаса и с облегчением увидел в них ту самую искорку.
Сэт в замешательстве взглянул на Арона.
— Так, сегодня мы не пойдем в город. Ты согласен со мной, Джеймс? — окликнул он сына.
— Да, согласен, поехали обратно, — кивнул тот.
Арон растерялся, пришел в недоумение. Он доел хлеб и вопросительно взглянул на своих благодетелей.
— Почему? — только и смог выдавить из себя жеребёнок.
Джеймс вытащил из одного из мешков мягкое одеяло и укутал в него Арона. Тот удивился: он впервые видел подобное сочувствие со стороны чужих ему пони.
— Всё, успокойся и спи. Доверься нам, — проговорил Джеймс успокаивающим голосом.
После этих слов веки пегаса потяжелели, и он провалился в глубокий сон.
Продолжение следует.