Третья — это дверь безумия. Порой разум получает такой удар, что впадает в сумасшествие. Выглядит это бессмысленно, но есть от этого и польза. Бывает время, когда реальность не приносит ничего, кроме боли, и разуму приходится убегать от реальности.
Четвертая — это дверь смерти. Последнее прибежище. Ничего не может нам нанести боль, когда мы мертвы — по крайне мере, нам так кажется.
После того как убили всю труппу артистов и Свена забрали, сознание пегаса помутнело, все чувства и эмоции, которые он раньше испытывал: грусть, радость, любовь, симпатия, дружба, добро — всё просто пропало, его взгляд стал пустым, словно тень окутала его всего.
Он, ничего не замечая, побрел в лес и там уснул. Его тело требовало этого, и разум воспользовался первой дверью, чтобы унять боль. Защищая себя, большая часть разума просто перестала работать — заснула, если угодно.
Пока разум спал, многие моменты предыдущего дня скрылись за второй дверью. Не полностью, ведь все произошло недавно, но память поблекла, словно смотрел сквозь густой туман. При желании он мог вспомнить мордочки мертвых и белые глаза. Но он не хотел вспоминать. Он отодвинул эти мысли подальше, оставил их пылиться в темной заброшенном уголке своего сознания.
Ему снились сны, не о крови, пустых стеклянных глазах и запахе паленой шерсти, но о более приятных вещах. И потихоньку боль затихала.
Арону снилось, что он шел с Ником по лесу. Ника с детства учили быть следопытом, но получилось так, что его знаком отличия стало жонглирование всем, чем можно. Но знания, оставленные родителями, давали ему преимущество в лесу.
Он неслышно двигался через подлесок, а от серого пегаса было больше шума, чем от раненного кабана с опрокинутой тележкой.
После долгого молчания Арон остановился, чтобы рассмотреть странное растение.
— Борода мудреца, — заметил Ник. — Это можно определить по его листьям. — Он осторожно приподнял листья и показал Арону.
Листья были белого цвета, и их узоры были хаотичны. Арон нахмурил лоб, вгляделся в узоры одного из листьев и удивился: они действительно были похожи на бороду.
Чем дальше они углублялись в лес, тем больше он менялся, становился все ярче и загадочнее. Стволы деревьев были расположены причудливо и имели самый разный вид, да и все растения поражали необычностью: то кусты попадутся с разной окраской, то цветы, напоминающие изображение какого-либо предмета.
Ник приблизился к дереву, все ветки которого свисали так, словно прошел дождь и тяжесть капель заставила их склониться и повиснуть плетями. Ветви были тонкие, гибкие, с матовой, пурпурной и светло-зеленой корой. Широкие эллипсообразные черешчатые листья располагались очередно. Ствол дерева достигал пяти метров в высоту и три метра в ширину.
— Это ива. Ее корень съедобен, он уменьшает боль. — Ник выдернул корень и протянул пегасу. Арон закинул в рот кору, та была очень горькая и похрустывала на зубах. Он, зажмурившись, скривился от горечи и выплюнул корень.
Пройдя ещё несколько метров, Ник указал на куст. Ветки его стремились вверх, на острых концах овальных листьев были видны крохотные зазуборины и колючки, которые резали кожу, словно бритва.
— Это зудокорень. Не касайся его листьев!
Арон с любопытством вгляделся в листья, и тут, как назло, подул ветер, и один из листьев, подхваченный ветром, затрепыхался на ветке в миллиметрах от мордочки пегаса, едва не порезав ему глаз. Жеребёнок отскочил от зудокорня и поспешил за Ником, пугливо оборачиваясь.
Обойдя зудокорень, он обратил внимание на маленький куст, на концах голых веток которого располагались ягоды, окруженные мелкими листочками.
— Это ягоды горельника. Их можно есть, но только красные. Желтые, зелёные и оранжевые есть нельзя… Если хочешь передвигаться бесшумно, ты должен ставить копыто вот так.
Ещё Ник рассказал, как можно найти воду и какие растения съедобны.