Когда Росете шили к свадьбе несколько платьев, то немедленно на консультацию прибыли две ее тети. Обе восторженно поахали, поздравляя Росету с таким удачным замужеством, потом критически оглядев невесту вынесли единодушный вердикт: чтобы не привлекать излишнего внимания к своей не самой соблазнительной фигуре (в частности к груди), надо цвет ткани платьев и их фасон выбирать таким, чтобы они привлекали как можно меньше внимания к таким проблемным частям фигуры Росеты. Вот так и появились в ее гардеробе платья самых унылых расцветок, платья, глухо застегнутые до самой шеи, платья, один взгляд на которые заставлял поспешно отворачиваться в поисках более ярких красок. В королевском дворце Ингора эти платья стали визитной карточкой королевы, вызывая целый град насмешек, большую часть которых инициировал сам Ингор.
Росета пыталась изменить свой стиль, желая разнообразить его. Но все портнихи предлагали ей ткани точные копии тех, из которых были пошиты ее платья, возмущение и гнев Росеты не оказывал никакого действия. Что делать в этой ситуации она не знала, Ингору пожаловаться не решалась. Да и как она могла с ним разговаривать, если они не виделись целыми днями, а во время коротких и редких встреч он смотрел на нее так холодно, так враждебно, что у ней от страха замирало сердце. Росете не у кого было спросить совета, что ей делать, как изменить такое к себе отношение. Тетям и отцу она писать не решалась, боясь, что расстроит их, близких и искренних подруг у нее не было, единственный, кто горячо сочувствовал ей, был граф де Грато, но и он ничего не мог ей посоветовать, кроме как терпеть и надеяться на лучшее. И она терпела, и она надеялась. Надеялась до тех пор, пока не увидела ту страшную картину. Ингор и фрейлина. До этой минуты Росета почему-то даже не подозревала, что Ингор может ей изменять. Может, потому что Богиня благословила их. Ведь это благословение было знаком, что союз будет очень счастливым. И Росета ждала. Ждала, ждала и дождалась.
Глава 17
Ее гнев, ее ярость не поддавалась измерению, и эти чувства продолжали бушевать в ее душе, даже когда она вернулась домой к отцу. Планы мести один страшнее другого рождались в ее сознании.
Смысл всех ее фантазий был один: раздавить и уничтожить.
Но однажды, когда она в бессильной ярости металась по своей комнате, господин Эллертель попросил разрешения переговорить с ней. С того момента, как Росета вернулась к отцу она его не видела, вернее избегала встречи с ним любым способом. Она хорошо помнила, как рассказывала ему о своей любви к Ингору, мечтая о браке с королем, как о самом большом счастье, какое только может быть. Ей было стыдно вспоминать свой восторг, который она испытывала к своему возлюбленному. Стыдно было вспоминать, в каких словах она описывала мужество, благородство своего любимого. Но назад ничего нельзя было вернуть, Росета твердо сжала губы, вскинула подбородок и пригласила своего бывшего учителя в свою гостиную. Почему-то она решила, что он начнет насмехаться над ней, или даже упрекать за ее глупый выбор, за ее недальновидность, но как оказалось, у Эллертеля и в мыслях не было высказывать ей нечто подобное. Говорить с ней он хотел совсем о другом.
- Ваше Величество, - осторожно начал Эллертель, хорошо понимая, сколь щекотлива тема, о которой он собирался говорить с Росетой. Эллертель надолго замолчал, как всегда, в минуты неуверенности или беспокойства, покусывая губы.