Даже выдающиеся люди испытывают голод, и я, накинув куртку, отправилась на терраску заниматься завтраком. Следом за мной вышел ведьмак и осторожно сел на табурет, стараясь не сгибать больную ногу.
– Кем бы ни был этот тип, – сказал он, – я ему признателен уже за то, что благодаря ему могу надеяться если не позавтракать, то хотя бы пообедать.
Я вздохнула.
– Тебя что-нибудь, кроме еды, интересует?
– Да, – ответил он, откровенно меня разглядывая. – Женщины.
Если он и хотел привлечь моё внимание, у него это не получилось. Я была уверена, что для него не попадаю в категорию женщин, а если и попадаю, то таких, на которых он трезвым не посмотрит. Поэтому я только повела плечом и бросила:
– Скучная же у тебя жизнь.
Геральт хотел что-то ответить, и опять ему помешал Ладимир, на этот раз – с гостем.
Нельзя сказать, чтобы я совсем ничего не знала об Охотниках. Кое-что Ладимир про них рассказывал. Охотниками становились Хранители, которые не могли или не хотели нести службу, находясь бок о бок с людьми. Все они были Изначальными, то есть их род не знал ни одного человека. Главной их задачей была охрана и забота о вверенном им участке леса и его обитателях. Название своё получили за то, что охотились на браконьеров и расправлялись с ними не менее жестоко, чем браконьеры со своими жертвами.
Вот только о внешности их Ладимир ни словом не упоминал.
Я находилась в полной уверенности, что увижу очередного подтянутого воина в чёрной с серебром форме, перевязью через плечо (дань традиции, необходимости в ней не было) и с ножом на поясе. Не тут-то было.
Сваромир был рысью, ростом чуть выше Ладимира и красотой, подобно всем рысям, не отличался. Бросалось в глаза, однако, не это.
Да, одет он был в форменные чёрные штаны, несомненно, и ремень с тяжёлой узорчатой серебряной пряжкой был форменный. На ремне висел традиционный нож в ножнах и поясная сумка, формой отдалённо напоминающая щит – кажется, подобные в далёкой древности носили кочевники. Штанами вся его одежда и ограничивалась. Перевязь была надета прямо на голое тело. Откровенно говоря, было на что посмотреть, и даже очень. Литые мускулы под мокрой от дождя кожей, плечи покрыты сетью шрамов (совершенно точно, как и спина, в таких шрамах ходили все воины Крыла, кроме птиц), и эта перевязь… У меня даже дыхание перехватило. С трудом оторвав взгляд от его крепкой груди, я посмотрела наконец на лицо.
Как я уже говорила, был он некрасив. Квадратный, хорошо выраженный подбородок, полное отсутствие щетины (свойственное Хранителям), густые брови. На этом классическая для воинов Рати внешность заканчивалась.
Волосы у него были очень длинные для мужчины, доходили до поясницы, очень густые – настолько, что, несмотря на долгое пребывание под дождём, с них не капало и насквозь они не промокли, – повязанные вышитым серебром чёрным очельем. Цвет был непередаваемый – коричнево-серый с зеленцой и чёрной волнистой рябью и явным серебристым отливом, отороченный снежно-белым. В прядь над правым виском были вплетены два маховых пера. Одно точно принадлежало ворону, а второе, с учётом символики Братства, – полевому луню.
Гость что-то сосредоточенно вырезал из небольшого куска дерева.
Я вдруг сообразила, что из всех нас наиболее странно выглядит отнюдь не Геральт.
Гость на минуту оторвался от своего занятия, поднял на меня яркие жёлто-зелёные глаза и обезоруживающе улыбнулся.
– Сваромир, – представился он. – Можно просто Швар.
– Анна, – выдавила из себя я.
Он слегка поклонился и вернулся к резьбе.
– Кажется, печка прогорела, – скромно заметил он.
– Ёжкин кот, опять я про неё забыла!
Я опрометью бросилась в избу, от души надеясь, что в печке не осталось головешек, которые прогорать не желали.
– Ну, как тебе? – поинтересовался Ладимир. – Я ж говорил, почти медвежий угол. Лес кругом. И, знаешь, будет погода получше, надо бы этот лес прочесать. Что-то тут есть.
– Ты никого не забыл?
– А, ну да… – Ладимир слегка сконфузился. – Это Геральт, ведьмак.