Сваромир отдал мне последнюю ложку, невзначай коснувшись моей руки.
– Я сказал, запущенная, а не заброшенная, – поправил он друга. – Рамы не выставлены, в одном из окон стекло треснуло, крылечко покосилось, одна ступенька прогнила, подделать надо. Но сруб хороший, дубовый, триста лет простоял и ещё столько же простоит. На славу строились – даже баня и сарай из сосны поставлены. А у того, кто сейчас там живёт, руки растут не из того места…
–То есть сторожка обитаемая? – удивился Ладимир. – Какой-нибудь полоумный егерь?
– Не думаю. Я его не видел. Когда проезжал мимо, приметил, что в окне избы тень мелькнула.
– Интересно, – пробормотал Ладимир и задумался, поглаживая подбородок.
– Обитатель сторожки не против того, чтобы Гром пожил у него в сарае? – спросила я.
Сваромир пожал плечами.
– Сейчас и узнаю, – ответил он, улыбнулся и отправился на улицу.
– Пойду я в комнату, – сказала я Ладимиру. – Холодно здесь. Как бы второй раз топить не пришлось.
Ладимир пялился на дверь и, похоже, даже не слышал меня.
Геральт лежал на кушетке с закрытыми глазами, но не спал. Я взяла с полки книгу и окинула его взглядом.
– Ты как? Нога сильно болит?
Он открыл глаза и посмотрел на меня.
– Бывало и хуже.
– Может, растереть?
– Не нужно.
Когда я уходила, он сказал негромко:
– Спасибо.
Я удивлённо посмотрела на него:
– За что? Я ведь ничего не сделала.
– За то, что спросила.
Мне впервые пришла мысль о том, что ему здесь одиноко. Однако додумывать её я не стала, потому что это грозило очередным приступом сентиментальности, и ушла в комнату.
Вскоре явился Ладимир. Он устроился в своей любимой позе – на том же диване, что и я, только полулёжа.
– Интересный у тебя друг, – заметила я.
– Это мягко сказано, – охотно отозвался Ладимир. – Прикинь, в его сторожке пять книжных полок, и все забиты древнерусской литературой.
– Да ладно?! – Я отложила книгу. – Он это читает?
– Более того, ему это нравится. Я к нему попал впервые месяца через четыре после того, как к Генералу приехал. А у Генерала книг не было вообще.
– Как же ты столько времени без книг выдержал?
– Фигово, откровенно говоря. И вот, представь, вижу я эти полки с книгами, бросаюсь к ним, а там «Повесть о Горе-злосчастии», «Поучение» Владимира Мономаха, Остромирская летопись, Киево-Печерский патерик, «Лествица» Иоанна Лествичника, «Моление» Даниила Заточника…
– Не позавидуешь.
– Пришлось довольствоваться тем, что есть. Я перечитал всё, и не по одному разу, и не могу сказать, что проникся любовью к древнерусским сказаниям.
– Да, можно теперь не удивляться, что он постоянно что-то из дерева вырезает.
– А это у него привычка такая. Ему непременно нужно, чтобы руки заняты были. Вот и таскает с собой несколько деревяшек и набор стамесок и резцов.
– И опилки по всему дому… А я каждый день подметаю, между прочим.
– Он же и уберёт, не переживай. Швар на редкость хозяйственный, обожает следить за домом и приводить всё в порядок.
– Я заметила. Крышу подправить, ступеньку починить…
– Ну да. Только для обычных людей это обуза, работа, а для него – развлечение. Он вот так, играючи, дом может построить.
– Что, и печку сложит?
– И печку. И огород засадит, и обед приготовит. Золото, одним словом, а не мужик.
– Да, только живёт в лесу и женат на службе.
Ладимир рассмеялся:
– Это, пожалуй, единственный его недостаток!