– Думаю, ты недалека от истины, – проворчал Ладимир, бросив взгляд за печку.
… Геральт проснулся около девяти – поздно, по его меркам, – свежий и отдохнувший. Боль, терзавшая его ночью, превратилась в далёкое воспоминание. Он оделся и вышел в комнату. Ладимир и Русалка спали в разных концах дивана – первый лежал полураскрытый, вытянув тонкую руку до середины комнаты, вторая накрылась с головой одеялом и почти провалилась в щель между диваном и стеной.
Геральту уже было всё равно, с кем она встречается или кто ей составляет компанию в постели. У него была Йеннифэр, его Йеннифэр, и он отыщет её во что бы то ни стало.
Отметив про себя, что завтрак (точнее, обед) раньше двух не появится, он отправился в поле. За полем, недалеко от болота, напротив старой берёзы, у него было облюбованное место, где он лежал, глядя в небо, и грезил – грезил о своей Йеннифэр.
Домой он вернулся около половины третьего и убедился в том, что со временем угадал. На столе стояла большая сковородка с мясом, запечённым вместе с сыром и овощами. Геральт присоединился к обедающим.
Впервые за время, проведённое здесь, у него было хорошее настроение. Весь в мыслях о своей обожаемой чародейке, он не сразу заметил, что обстановка за столом похоронная.
Ладимир поставил локти на стол, обхватил голову руками и мрачно уставился на исходящий соком ароматный кусок свинины в своей тарелке. Русалка, непривычно лохматая, смотрела на сковородку. Тарелка её была пуста.
Ведьмак решил, что они, проведя бурную ночь, утром поцапались. Его это не касалось, и он приналёг на еду.
– Может, всё-таки поешь? – спросил Ладимир.
– Не хочу…
– Давай я тебе вареников разогрею с вишней, только сегодня Шугор привёз. И сметана есть домашняя.
– Лад, спасибо… кусок в горло не лезет. Там чай не заварился?
– Да-да, сейчас налью, – засуетился Ладимир, вскочил и похромал к печке.
Он принёс чашки Русалке и себе, бросив Геральту:
– Свою сам возьмёшь.
Ведьмак усмехнулся. Видимо, в эту ночь Ладимир свои силы переоценил.
Русалка медленно прихлёбывала чай. Ладимир положил мясо обратно на сковородку, взял горбушку чёрного хлеба и начал её жевать, запивая чаем.
Геральту не терпелось вернуться к своим грёзам, и он быстро расправился и с мясом, и с чаем. Его сотрапезники к тому времени тоже покончили со своим нехитрым завтраком. Русалка поднялась, чтобы, как обычно, убрать со стола, но тут вскочил Ладимир:
– Сядь, я сам уберу!
Ведьмак ухмыльнулся и вдруг увидел, что левая рука Русалки лежит в перевязи. Он вздрогнул, будто от удара током.
– Постоянно забываю, – вздохнула Русалка. – Лад, я лягу, наверное… Вроде и спала, а без толку…
– Ложись, конечно, – кивнул Ладимир. – Болит?
– Не так чтобы очень, но чувствуется. Обезболивающее, что ли, никудышное…
– Я сейчас в аптеку съезжу.
– Лад, не нужно, не мотайся. Боль терпимая, зачем лишний раз травиться.
– Ну ладно… но если вдруг что, скажи.
– Хорошо.
Русалка, поудобнее уложив больную руку, вжалась в спинку дивана и укрылась пледом. Ладимир заботливо поправил плед и начал убирать со стола. Геральт еле доел свою порцию и понёс тарелку на кухню.
Когда Ладимир взялся мыть посуду, Геральт снял с крючка полотенце и встал возле мойки.
– Что у Русалки с рукой? – спросил он.
Ладимир косо взглянул на него из-под чёлки:
– Ты что, вообще ничего не помнишь?
Ведьмак сдвинул брови.
– Ночью разболелось бедро, – медленно заговорил он. – Болело долго и так, что взвыть хотелось. А потом… – он пожал плечами. – Не помню. Я снова бредил?
– Было дело. Ты, похоже, вчера дымом надышался. Дым ядовитый, как и кровь этих тварей.
– Не думаю. У меня устойчивость к ядам. Когда я проснулся, боль ушла, словно её не было. Как это связано с рукой Русалки?