— Ну?
— Тепегь сботги, сейчас я тебе дагляддо покажу, как устгоеда готовая полость. Ты готов богальдо? Потобу что згелище будет-де из пгиятдых.
— Да давай уже, не тяни!
Ворюга усмехнулся, повернулся к Молу, раскрыл ему рот и стал выковыривать скальпелем оттуда язык. Хитрюга поморщился, то, что он увидел, было действительно противно. Но потом он стал заглядываться на то, как его брат ловко отрезает язык жертве, несмотря на все попытки последней сбросить с себя мучителя и на отчаянные крики. Закончив, Шифти вытащил изо рта Крота кусок мышц, из которого обильно текла кровь, и отбросил в сторону, явно намереваясь продолжить начатую операцию. Он прорезал щеки слепца так, что теперь рот Мола казался одной большой улыбкой Джокера из комиксов. Лицо бедолаги полностью залилось кровью, сам он закрывал руками жалкие остатки лица, но тщетно. Ворюга уже был заведен, и никто не мог его остановить. Енот снял черные очки с переносицы крота и посмотрел в слепые глаза цвета фиалки. Он видел навернувшиеся на них слезы, и это еще больше его обрадовало. Енот оттопырил большие пальцы, примериваясь к глазам жертвы. Он собирался выдавить их.
— Эм, Шифти, — сказал Лифти, касаясь плеча старшего брата. — Слушай, я понимаю, ты хочешь это сделать, все такое, но…
— Что «до»? — удивился енот в шляпе.
— Тебе не кажется, что выдавливать глаза Мола — это слишком жестоко для него?
— Хм… — Ворюга задумался. – Да, ты пгав. Од и так слеп, так зачеб еще газ его бучить? Лучше уж по-дгугому. Дидабит с собой?
— Ты же хотел по-тихому ограбить!
— Пегедубал. Хочу испытать этого бадкига да геакцию, а заоддо и полицию как следует всколыхдуть.
— Ну как хочешь.
Через минуту взрывчатые вещества были установлены на столе и на банковской ячейке ДиМиша. Самому Кроту Шифти также привязал к ногам парочку бомб. Братья установили таймер, после чего буквально бегом залезли в грузовик, завели мотор и умчались на безопасное расстояние. К тому времени уже стемнело, так что на улице с банком, недавно бывшей более-менее наполненной жителями, опять было пусто. Остановившись на углу и затаившись там, еноты стали ждать взрыва. Заодно им представилась возможность хорошенько отдохнуть от насыщенного дня и посмотреть вокруг.
А вокруг было на что смотреть. Редкие горящие окна были похожи на городских неподвижных светлячков. Фонари, светившие на дорогу, поминутно помаргивали друг другу, словно разговаривая друг с другом на непонятном никому из жителей языке света. Настоящие светлячки стрекотали в траве, где-то вдалеке слышалось одинокое уханье совы (или филина, без разницы). Полная Луна, поднявшаяся на зенит, освещала полусонный городок. Крыши домов как будто покрылись ночным снегом. Также этот лунный свет поливал серебром дальний лес, делая его каким-то загадочным и таинственным. Одним словом, если бы не лунный свет, Хэппи-Долл не выглядел бы сейчас таким: маленьким, тайным, манящим к себе любого прохожего, мирно усыпляющим полуночников, убаюкивающим своим спокойствием. Лифти с Шифти невольно залюбовались этим пейзажем, у Ворюги вдобавок вдруг проснулись какие-то странные, несвойственные ему чувства романтики. В его голове мысли складывались в рифмованные стишки, наподобие Шекспира.
Братья бы так и простояли, любуясь ночной природой, если бы в этот самый момент не произошел взрыв. Полстены здания буквально снесло на мелкие куски камней. Вслед за этими обломками братья заметили летящее тело Крота. Нельзя было точно сказать, остался ли он жив, или же его убило ударной волной от взрыва. Близнецов это как-то не волновало. Очнувшись от полудремы, они немедленно сели в машину и, не дожидаясь приезда правоохранительных органов, поехали к себе домой.
— Прикольненько банк так разнесло, — хихикнул Лифти. — Крота, наверное, нехило пришибло. Вот было бы здорово, если бы ему размозжило голову каким-нибудь камнем. Прям представляю себе это зрелище: лежит труп с раздавленной обломком башкой, из нее вытекает кровь вперемежку с мозгами и глазными яблоками…
— И после этого я еще и садист, — ухмыльнулся Шифти. — У сабого какая богатая фадтазия. Ладдо, поехали к этой кошке.
— Ты чего это? — удивился Хитрюга, забыв сегодняшнее утро.
— Ду дадо же ей кулод вегдуть, газве дет?