От Штольмана не ускользнула ее нервная улыбка.
— Вы тогда так ловко раскрутили ее брата на признание.
— Да, будет вам, Яков Платоныч, — она картинно отмахнулась, — разве это помощь. Так мелочи. Я уверенна, то дело было раскрыто только благодаря вашему выдающемуся уму. Как и уверена, что этого парнишку вы расколете без труда. Простите, но мне уже пора бежать.
— Не смею вас больше задерживать, — мужчина одарил ее ласковой улыбкой и, поймав руку, наклонился, чтобы запечатлеть поцелуй. Он нарочно задержал губы дольше положенного, а выпрямляясь вдруг зацепился взглядом за ее кулон. — Какая необычная вещица! Не видел ее у вас прежде. Подарок от поклонника? — поинтересовался он с тонко завуалированной ревностью.
— Вовсе нет, — она обольстительно улыбнулась ему, пробегая пальцами по украшению на груди. — Это семейная реликвия. Не особенно ценная, но мне дорога, как подарок от матери.
— У Марии Тихоновны замечательный вкус, — согласился Штольман. — Анна Викторовна, я бы хотел навестить вас еще вечером, если вы позволите.
— Как я могу быть против.
Она быстро развернулась и неспеша зашагала в сторону аллеи, изящно и плавно, зная, что он наблюдает за ней. Но не пройдя и пяти шагов, кокетливо оглянулась через плечо, с молчаливой улыбкой убедилась, что он смотрит ей вслед, и опять продолжила свой грациозный променад. Штольман торопливо огляделся и подозвал к себе только вышедшего на крыльцо Евграшина.
— Проследи за Мироновой. Незаметно. Остаешься на посту, пока не сменят. Если вздумает покинуть город, немедленно задержать и доставить ко мне.
— Задержать? – опешил городовой, ушам не веря.
— Все верно.
— Понял, Вашескородие. Будет сделано.
========== Часть 12 ==========
Штольман ураганом ворвался в управление. Беспокойство, неустанно преследующее его сегодня весь день, начиная со встречи с гадалкой (вероятно, с Анной) на улице, усиленное не желавшими проясняться и, казалось бы, бессмысленными ребусами от циркачей, теперь возросло до мучительной тревоги, угрожая переродиться в страх. Но он не мог позволить себе подобной роскоши. Страх парализует, а ему необходимо действовать, быстро и решительно.
Он старался пока не задумываться над этими невозможными в его понимании метаморфозами, факт которых он уже не мог отрицать, но и объяснить по-прежнему не мог. Все, что не в силах помочь ему отыскать похищенную девушку или разоблачить убийцу, может подождать. Особенно стыд за брошенные в лицо гадалки слова, чувство вины за то, что не поверил, не сумел защитить – все это начинало грызть его изнутри, стоило только на мгновение остановиться и задуматься. Поэтому он не допускал лишних размышлений.
— Дежурный, — рявкнул он, — задержанного ко мне.
В кабинете, словно интуитивно чувствуя настроение начальника, Коробейников вскочил по стойке смирно.
— Яков Платоныч, я вот что думаю. Раз теперь цыгане наши основные подозреваемые, может стоит прошерстить все гостиницы, постоялые дворы. Ведь где-то же они остановились.
— Я бы не торопился переводить их в разряд основных подозреваемых. Судя по всему, они хотят вернуть что-то украденное, а как известно с трупа взятки гладки. Почерки разные: похищение – их рук дело, а вот убийства… Тут у меня есть другая теория.
Коробейников не успел расспросить, какая именно. В дверь постучали, и дежурный завел молодого цыгана в наручниках. Штольман поставил по центру кабинета стул и указал на него задержанному.
— Я следователь, Штольман Яков Платонович. Может и ты представишься?
Парень сидел, сложив сцепленные руки на коленях, и молчал.