— Признаться, и я рад быть здесь, — склонил голову Элдер. — Приятно ли проходит ваш вечер?
— Вечер выдался замечательным, — улыбнулась Амбер, и я вклинилась в беседу:
— Дорогая, ты ведь еще, наверное, не знаешь, но его сиятельство восхитительно рисует. Его картины столь великолепны, что изображенное на них кажется живым и настоящим.
— Правда? — глаза сестрицы широко распахнулись: — Ах, как бы мне хотелось увидеть ваши картины, — прижав ладонь к груди, возвестила баронесса Мадести.
— Я был бы польщен, ваша милость, — с улыбкой ответил Элдер, и я вновь заговорила:
— Ваше сиятельство, а ведь моя сестрица тоже рисует. Более того, она давно мечтает, чтобы ее работы посмотрел настоящий мастер и дал совет. Верно, дорогая?
— Ох, Шанни, — зарумянилась она, но кивнула и смущенно потупилась.
Теперь я опять смотрела на Гендрика, и граф, не менее воспитанный, чем баронесса Мадести, ответил:
— С удовольствием посмотрю на ваши работы, баронесса, когда вам будет удобно.
— Почему не сейчас? — спросила я с показным недоумением: — Вы здесь, вечер только начался, и отчего же пренебрегать интересной беседой? Как вы считаете, ваше сиятельство?
— Совершенно с вами согласен, — сказал Элдер.
Чего бы он ни желал на самом деле, но отказаться и обидеть двух девушек не мог. А потому я обратилась к Амберли:
— Ну что же ты, милая сестрица? Граф Элдер любезно согласился исполнить твою мечту, а потому не теряй времени. Принеси свой альбом, а заодно возьми карандаш. Быть может, его сиятельство решит что-то изобразить, чтобы указать тебе на некие приемы, о которых ты говорила.