Солнце пропадает с поля зрения, спрятавшись за чернильными воздушными ядами. Трупы бегают вокруг и дразнят. Пули не заканчиваются, и мир в голове превращается в оживший кошмар, утомляя и пропитывая все нейронные связи тьмой. Стрелок совершенно выходит из себя и накал зверства сжигает округу, уничтожая всю траву вокруг себя и каждый кустарник, каждый миллиметр поля. Тела застывают и медленно горят, смеявшись и улыбаясь в безумии. Олаф сдаётся сумасшествию и, достав семисотый, стреляет в голову товарища.
Стрелок возвращает сознание в комнате, в которой уснул, держа в руке револьвер. Он целится в, не обращающего внимания на угрозу, эгаранади. Пустые глаза и безобразная улыбка вооружённого пугают каждого присутствующего. Один служитель стихий понимает борьбу одержимого, смотря на картину с сожалением. В его глазах те же утопленные в слёзах других – мучения.
Карвер отпускает пистолет, с грохотом падающий на пол. Лицо обретает жизнь, вновь возвращается в привычный для всех образ. Тело не заставляет ощущать ни боль, ни слабость, только невыносимое желание пить.
– Воды... – Сообщает и, упав на колени, задыхается, кашляя и страдая от обычной потребности. Мираэтта оцепенела от страха. Рядом стоит Олаф, который вовремя зашёл в помещение, всего за пару минут до произошедшего, успев застать как тот поднял оружие.
– Бегом! – рявкает светловолосый. Вода прибывает почти моментально. Рядом со стрелком приземляется оловянная кружка с ледяной водой, на глади которой прыгают кусочки разбитой ледяной корки.
– Молитесь, чтобы Садрос остался в неведении. – Тихо шепчет эгаранади и уходит прочь в спешке.
– Стихии, мать вашу, оставили нас. – Тихонько проговаривает Олаф и подходит к подруге, которая уже успокоилась, но все равно поглощена ужасом в глубине своего сознания. Садится на край жесткой кровати и наблюдает, как полу мертвец наслаждается водой. Он сидит на коленях и, весь в холодном поту, смотрит в одну точку, пытаясь вернуться из воспоминаний, что подарили сновидения. Он больше походит на местного алкаша, чем на вояку с многолетним стажем. Волосы все спутаны и лохматы. Уголки рта отпущены ниже обычного, поэтому на лице глубокое недовольство и слабое отчаяние, вызванное уходящими кошмарами.
– Да что, мать вашу, здесь происходит... – молвит Кислый, смотря жалобными глазами на стрелка. Карвер, допив воду, встаёт без верхней одежды, из-за чего девушка никак не может оторвать глаз. Отряхнув штаны из мешковины, надевает на себя рубаху, которую аккуратно сложили рядом с кроватью на небольшом столике, подбирает семисотый и, проверив барабан, закрывает. Пара поворотов для проверки работоспособности.
– Эти двуличные паскуды скорее всего и отравили меня. Этот Садрос, как и... – тряхнув головой – хотят забрать меня. Мы не можем им доверять. – Одеваясь, говорит. – Скроемся, а потом выясним, что со мной – решительно проговаривает грубым голосом стрелок. Вскоре, трое напарников собираются в путь, только необходимо надеть кобуру, ножны и собрать остальное снаряжение, что аккуратно и заботливо разложено по комнате.
Глава II – Человек с Перевязанным Взором
На старом, избитом столе лежит написанное, явно в спешке письмо, имеющее некоторое количество пятен крови, следов пота и ещё разных и странных отличительных черт: укусы, надорванные уголки, слезы, сопли.