— Угрозы? Низко же ты пал, Джонс.
Он явился вслед за своим надменным смехом, эхо которого даже не успело смолкнуть. По губам Жемчужины скользнула быстрая улыбка, но хранительница и не подумала обернуться, лишь чуть приподняла подбородок. Её ровный взгляд плавно скользил по силуэтам кораблей и ничуть не сторонился ярких бликов солнца в редких стёклах.
Дейви Джонс резко шагнул к ней, щупальцами касаясь хрупкого плеча, и прошипел на ухо:
— Ха, пытаешься ужалить напоследок? — Жемчужина слегка повернула голову в его сторону. — С чего вдруг такая дерзость? — Джонс дёрнул губой и оказался с ней лицом к лицу. Его маленькие глаза потемнели ядовитым гневом. Он подался вперёд, дух не шелохнулась. — Думаешь, не знаю, кто надоумил Воробья искать сундук? Кто подсказал, как сбежать от Судьбы, а?
Жемчужина дёрнула бровью.
— Очевидно, ты плохо узнал того, с кем решил заключить сделку, — бесстрастно заметила она. — Неужто ты думаешь, что за тринадцать лет Джек Воробей ни разу не задумался о расплате? Что только я, проклятая душа его корабля, могла бы, явившись к нему в ночи, снова поведать легенду о капитане «Летучего Голландца» в надежде, что он поверит в неё? — Щупальца Джонса нервно подпрыгнули. Хранительница повела плечом. — Ему не пришлось бы искать лазейку, если бы ты держал слово.
— Хочешь уличить меня в чём-то? — с холодным гневом протянул Джонс.
Жемчужина шагнула навстречу, смело заглядывая ему в глаза.
— Джек обменял свою душу на тринадцать лет на этом корабле, — она вздёрнула подбородок, — и ты это прекрасно знаешь.
Капитан «Летучего Голландца» звонко фыркнул от подобной дерзости.
— Не смей обвинять меня во лжи, — процедил он. — Сделка проста — вернуть корабль и дать срок в тринадцать лет. — Джонс с усмешкой развёл руками. — Не моя вина, что твой… капитан был столь глуп, чтобы не уточнить подробности. — Он смерил Жемчужину взглядом и насмешливо добавил: — Заключать сделку с дьяволом всегда опасно, ты это знаешь не хуже других, верно?
В её глазах плескалось море и вместо ночной синевы блестела солнцем утренняя лазурь, что в глубине обращалась в искрящие молнии. Жемчужина знала, что над её кораблём у Дьявола нет власти, и всё же здесь, в капитанской каюте, она не могла позволить ему даже на миг почувствовать себя хозяином. Пока палубы пиратских кораблей медленно накрывала испуганная тишина, дух «Чёрной Жемчужины» смело глядела в глаза Морскому Дьяволу.
— К чему запугивание? — Жемчужина подошла к окну, задевая взглядом спокойные воды. — Ты не уверен в силах «Летучего Голландца»? — Она круто обернулась, держа гордую осанку. — Или же пытаешься устрашить, потому что от его — твоей, Джонс, — души почти ничего не осталось?
В каюте, залитой утренним светом, потемнело, как при внезапном шторме. Взгляд Дейви Джонса задрожал, щупальца затрепыхались, несколько раз клацнула клешня на руке, будто капитан желал сомкнуть её на горле мистерии. Затем в один миг его лицо окрасилось кровожадной радостью. Он сделал несколько тяжёлых шагов к хранительнице.
— Тебе не победить, — улыбаясь, покачал головой Дьявол. — Никому из вас. — Он со свистом втянул воздух. — Чуешь? — прошипел он. — Страх смерти. Им всё разит здесь. — Его губа брезгливо дёрнулась. — Жалкие посудины с перепуганными крысами.
Жемчужина на несколько секунд обернулась к окну, затем прикрыла глаза, прислушиваясь. Поток пиратского ликования давно разбился и исчез, как пришедшая в прибрежные скалы приливная волна, и теперь звучали лишь несколько голосов — растерянных, но всё ещё твёрдых.
— Да, им страшно, — кивнула хранительница, — но их храбрость — в их общем страхе. — Она грациозно развернулась, взглянув на капитана «Голландца» слегка исподлобья. Тьму в её глазах вновь осветили молнии. Она заговорила спокойно, ровно, с тенью восхищённой улыбки на губах: — Я видела это, Джонс. Когда кракен атаковал нас, их всех охватил ужас, но он придал им сил. Они смотрели в лицо собственной смерти, но смотрели непокорно, сражаясь до последнего, зубами выгрызали каждый миг жизни. — Дейви Джонс насмешливо хмыкнул. — Люди на этом корабле будут стоять до конца. Как и я.
Джонс слегка прищурился.
— Что ж, знай, — пощады не будет.