В этот вечер, покончив со всеми формальностями и оставшись в пустой квартире, Пэтти на миг пожалела, что не захотела в свое время завести детей. Ей было отчаянно одиноко. И она знала, что в этом городе есть такой же одинокий человек, который, возможно, все эти годы так же в ней нуждался.
— Ты можешь лечь на диване в гостиной, но не жди, что за тобой тут будут ухаживать, будто ты в гостях, — ворчливо сказала Эми, выливая содержимое стакана себе в рот.
— Ты о себе позаботиться не можешь, — тем же тоном ответила Пэтти. — Я тут даже чая не ждала.
Эми хохотнула, крутанула крышку на бутылке, снова наполнив стаканы.
— Это лучше, чем чай, — сказала она.
Пэтти согласно кивнула.
— Что теперь? — помолчав, спросила Эми.
Пэтти пожала плечами:
— Как в старые добрые времена?
— Я слишком стара для баров, — сказала Эми.
Она поднялась, поставила стакан в пустую раковину и направилась к выходу из кухни.
— Я ждала, когда ты вернешься, — сказала Эми, остановившись в дверях. Пэтти промолчала, слова были лишними. Эми ушла.
Когда Пэтти, прикончив остатки рома, вошла в гостиную, она увидела, что диван уже застелен, а рядом с подушкой сидит крохотный плюшевый кролик. В щели между полом и дверью спальни свет не горел. Эми спала.
Больше тридцати лет Пэтти прожила в браке, отодвинув на задний план все прочее, кроме, пожалуй, своей работы. Но и та исчезла десяток лет назад. Мир рухнул теперь, но странное чувство, что к ней вернулась какая-то другая, более яркая жизнь, не покидали ее, стоило ей переступить порог этой квартиры. За дверью слышался глухой храп, и Пэтти, сама себе улыбаясь, легла на диван, утопая в мягких подушках, накрылась одеялом, все слушая.
Она ждала меня все это время. Знала, что в итоге я приду.
Пэтти проснулась от яркого света, никто не подумал о том, чтобы задернуть шторы. Она недовольно нахмурилась. Нет, она не ожидала, проснувшись, окунуться в ароматы свежеиспеченных блинчиков, слишком хорошо она знала свою старую подругу.
— Но хотя бы кофе сварить могла, — сварливо пробормотала себе под нос Пэтти, опуская ноги на потертый от времени ковер. Она глянула на дверь спальни — та все еще была закрыта. — Ну конечно, куда уж там, — бормотала Пэтти, тяжело поднимаясь с дивана.
Она прошла на кухню, налила воду в резервуар кофеварки, пошарила по шкафам в поисках кофе, но нашла только пакет цикория. Грубо выругавшись, Пэтти щелкнула кнопкой только что включенной кофеварки и, ругаясь про себя, высыпала в поставленные перед собой чашки гранулы противного ей кофезаменителя. Электрический чайник уже начал шуметь, когда она, шаркая по выложенному плиткой полу, направилась в гостиную, а оттуда — в спальню.
— Так меня ждала, — бурчала себе под нос Пэтти. — Уж могла бы хоть раз пораньше встать, коли уж так ждала.
Пэтти вошла в спальню, комната была объята чуть розоватым цветом, из-за солнца, просачивающегося сквозь пурпурные шторы. Она оглянулась по сторонам, рассматривая обои, в некоторых местах уже отставшие от стен, совершенно уродливые картины (одну из них она застала на самой ее заре), на комоде в углу стояли какие-то флакончики, покрытые слоем пыли. Пэтти прошла по комнате и села на край кровати. Расправила сбившееся одеяло. Нежно провела рукой по волосам, заправляя за ухо упавшую на лицо белую прядь.
Эми как будто спала, подперев ладошкой пухлую щеку. Но больше не было слышно глухого храпа, грудь, объятая просторной ночной рубашкой, замерла. На покрытом морщинами лице застыла легкая улыбка.
На прикроватной тумбочке в рамке стояла выцветшая фотография с двумя молодыми девушками, обнимающимися на фоне небоскреба на Пятой авеню. Их единственная совместная фотография, сделанная рядом с так любимым Эми зданием.
Пэтти грустно улыбнулась, снова поправляя уже и без того идеально лежащую прядь волос, рассматривая морщинки на замершем лице.