Он оторвался от Алекса и побрел в темноте куда глаза глядят. Пройдя метров двадцать, прислушался, не пошел ли за ним тот. Неведомо как ориентируясь на местности, Тони все-таки добрел до палатки. Внутри было пусто. Он залез в спальник, свернулся, уткнулся носом в стенку палатки и отключился.
========== 012. Уходим ==========
Алекс проснулся рано, несмотря на все пережитые ночью потрясения. Посмотрел на Тони. Тот тихо спал, свернувшись и отвернувшись от него, изредка вздрагивая во сне.
Повинуясь внезапному импульсу, он едва прикоснулся к плечу Тони. Будить, впрочем, не рискнул. Тони по утрам приветливостью и так обычно не отличался, а что он может выдать сегодня о его умственных и прочих способностях, Алекс и знать не хотел, и выбрался из палатки. Он любил утро, когда все пахло свежестью и весь мир казался обновленным. Опять хотелось есть. Он вспомнил, что вчера они не ужинали, и принялся ворошить пакеты в рюкзаке, выбирая что-нибудь наименее противное на вкус.
Алекс сидел на бревне, уставившись на костер. Время от времени он помешивал кашу, норовившую подгореть, и вспоминал все, что случилось ночью. Облизнул покалывающие и все еще слегка опухшие губы. Воспоминания нахлынули с новой силой. Густая краска залила лицо. Полученный опыт будоражил. И он хотел еще. Вспоминал то, что сказал ему Тони, и думал.
Он не боялся осуждения однокурсников, если решится на что-то большее, чем один тайный поцелуй в лесу с мужчиной, и кто-то из них об этом узнает. В конце концов, в последний год учебы каждый уже куда больше озабочен собственной судьбой, чем гомосексуальными отношениями однокашника. Да и популярности ему не занимать. Красавчик, улыбчивый и коммуникабельный — таким прощают многое. Но вот родители… Здесь все было куда сложнее… Как долго он сможет скрываться от них, Алекс не знал. Но и сказать, что «ничего не было» он не мог. Было. Еще как было. Знание того, что он вовсе не прочь продолжить начатое, навалилось на него тяжким грузом. Алексу стало стыдно за «пидора».
Тони проснулся поздно. Тело затекло. Он понял, что провел всю ночь в том же положении, в котором уснул. Он вытянулся, посмотрел направо. Пустой развороченный спальник. Выходить из палатки было страшно. Вспышки воспоминаний об Алексе, обо всем, что между ними произошло ночью, жгли огнем. Пережить отказ будет безумно больно.
Чтобы отсрочить встречу, Тони решил отчитаться перед начальством. Нашарил мобильник, щурясь нашел нужный номер и нажал на кнопку вызова.
— Я поймал его, — негромко доложил он учителю.
— Своего дружка? — поинтересовался Тедди.
— Насчет «дружка» пока не знаю, а вот духа я поймал, — смутился Тони.
— Отдашь мне, — ответил Тедди.
— Забавный экземпляр попался. Интересное пополнение для нашего «зоопарка».
— Дружок-то твой в штаны не наложил?
— Представь себе, нет, — ответил Тони.
— Ну и хорошо. До встречи, — попрощался Тедди.
— До встречи.
Оттягивать появление на белый свет больше не получалось. Естественные потребности напомнили о себе.
Выбравшись из палатки, он выпрямился, расправил плечи и посмотрел на Алекса, сидящего к нему спиной и уминающего завтрак. В солнечном сплетении сладко заныло, но страх не отступал.
— Доброе утро, — Тони собрался, пытаясь не показывать, насколько ему страшно.
Алекс обернулся, встал. Утер зачем-то рот рукой. Вытер руку об штаны. Посмотрел в глаза хмурому Тони, явно ожидающему очередной пакости. Алекс порывисто шагнул навстречу и обнял Тони. Тот чуть заметно пошатнулся. Но устоял и обнял в ответ.
— Не хочу, не хочу уезжать, — прошептал Алекс.
Он тонул в темных глазах и сам не заметил, как его губы встретились с губами того, кого позавчера избил, а ночью, всего несколько часов назад, целовал и ласкал. И это снова было так же — безумно, волнующе и сладко до одури.
Тони отвечал на поцелуй, ощущая, как страсть захлестывает его, сметая барьеры разума. Он обнимал Алекса всё крепче, правой рукой спускаясь по спине всё ниже, к бедрам. Прижимался к Алексу всё сильнее, чувствуя через джинсы его возбуждение. Замечал, что тот чувствует и его, прижимаясь и лаская его также всё откровенней в ответ.
«Я тоже так не хочу уезжать», — думал Тони.
Алекс легко прикусил мочку его уха, а потом опять стал целовать в шею, еще жарче и слаще, чем ночью — теперь бережно, уже не пытаясь «утвердить право собственности», но лаская полюбившееся ему местечко… Тони таял от прикосновений губ и языка, от объятий, тепла, страсти — любви Алекса, заполняющей его, исцеляющей душу… И ему так хотелось отдать то же в ответ… Любить… Так же, как любили его сейчас, как еще никто никогда прежде… Он не сдержался и выдохнул:
— Я…
— Что?..
«Черт, я ему в любви чуть сейчас вслух не признался», — вздрогнул Тони.