Слуга-страж Шлюмпель, великан с лицом идиота, был раздавлен земляным потолком, магия пространства, позволяющая прибывать ему в этой норе, пропала вместе с королевой.
Никаких гостей не оказалось, вместо Гиполабона стояло гнилое полено, вместо его супруги туша мертвой лисы, а их ребенок оказался обычной белой мышью.
На пне, раньше бывшем изящным столиком, лежал младенец.
Пока опасности не было, предстояло многое сделать. Обмазал себя и младенца, кровью королевы фей, теперь другие феи не смогут их учуять. Орудуя куском вулканического стекла, снял жабью шкуру и вырезал горловую кость. Кожа королевы должна блокировать воздействия волшебного жилета, как оказалось сшитого совсем не из лягушачьих шкурок, а из кожи мелких фей. Накинув на спину еще теплую, влажную шкуру, чтоб не спадала, подвязал ее длинными, гибкими корнями.
В одном из углов, заваленного звериными костями, нашлись его заплесневевшие от времени вещи, аптечный ящик и плащ. Из содержимого ящика почти ничего не сохранилось, травы сгнили, инструмент заржавел, то, что не было плотно запечатано, протухло. Сейчас эти вещи были бесполезны, но вот если Ерунго удастся выбраться, они послужат подтверждением его профессии.
Закинув за плечи ящик, юноша завернул в тряпьё притихшего младенца, прижал к груди и отправился искать выход из этой западни. Чтобы не плутать по этому лабиринту, он втер в край левого глаза немного все той же крови королевы фей. За следующим поворотом как по волшебству оказался подъем наверх.
Зажав зубами горловую кость феи, Ерунго сделал шаг к выходу. На него тут же попыталось прыгнуть два больших паука с человеческими руками. Но воздух, со свистом проходящий сквозь полую кость королевы заставил их отступить.
Ерунго двигался вперед, проход становился всё уже и ниже, в проход постоянно кто-то выскакивал, скалил зубы, шипел, рычал, делал всё возможное, чтобы напугать идущего, заставить повернуть обратно.
Ребёнка пришлось спрятать в короб и толкать перед собой, возможности идти больше не было, Ерунго полз, сквозь отвратительных насекомых, через вонючую грязь кишащую червями. Стражи спасительного коридора уже осмелели на столько что пытались вцепиться в беглеца зубами и когтями. Горловая кость теряла свою силу.
Выход все ближе и ближе, вот уже ящик протиснулся наружу, под спасительный свет дня. Ерунго что есть силы дул в свою свистульку, выбираясь сквозь узкую нору. Вот она, свобода!
Безумно хохоча и плача в серое небо, он лежал на желтой осенней листве. – Спасён!