Движение дамской ручки прервалось, и на него посмотрели с некоторым скепсисом. Густав робко улыбнулся:
— Не пил.
Его продолжили гладить, давая выговориться.
— Около месяца я выслеживал, изучал, пытался понять и намедни удостоился получить полное подтверждение своим теориям. В Россию после Наполеона двинулось много нового. В том числе — и подобного толка фигуры.
— Ты сам их видел?
— Да. И это не оптический обман. Двое мужчин. Оба не стареют уже много лет — собственно, слухи о сей странности меня к ним и привели. Оба способны изменять свое тело по желанию, обоим не страшны ни кинжал, ни пуля. Проверил лично.
Рука снова замерла.
— Да, и стрелял, и всадил кинжал чуть ли не по самую рукоять. А как иначе, если на кону твоя жизнь? В таком вопросе я предпочту стопроцентную уверенность.
Его продолжили гладить.
— Они пообещали рассмотреть мою просьбу и сегодня ответили согласием обратить нас обоих. Сказали, это сразу излечит тебя от недуга. Святая вода и распятие, кстати, не причиняют им вреда. Да, тоже проверил. А насчет рациона… По их словам, вампиры не питаются кровью, не разрывают могил и христианским младенцам тоже никоим образом не угрожают. Самое страшное, что случится, — перестанем выносить лучи солнца и не сможем завести детей. Но мы и так не можем, и это я не считаю большой потерей.
— Ты можешь, — внезапно тихо вставила Матильда.
Густав накрыл её руку своей.
— Без тебя? Не могу.
Она молча гладила его по голове, закрыв глаза. Потом спросила:
— А душа?
Набожность мужа по-прежнему вызывала легкую оторопь даже у святых отцов. И этот непримиримый католик рвется в вампиры?
— Ты — моя душа.
— После такого ты точно попадешь в ад.
— Без тебя любое место — ад.
Матильда снова остановилась, обвила его шею руками и чуть потянула к себе. Он с готовностью привстал, поднялся выше и лег рядом, подперев голову и глядя в её глаза. Всё так же — с нескончаемой любовью. А ведь саму её собственное отражение пугало…
— Ты упомянул опасность.
— Да. Я абсолютно уверен в природе сих господ — настоящие монстры. Но у нас банально нет времени выждать и убедиться в исключительной честности намерений с их стороны. Придется рискнуть.
— Есть ли в этом смысл? Оставь всё на божью волю. Я умру, но тебе-то ничего не угрожает.
— Любимая, если ты умрешь, я не смогу назвать то, что мне предстоит, жизнью. Ни при каких условиях.