Галаэрон поклонился, скорее, чтобы скрыть улыбку, чем показать подобострастие, затем повернулся и вышел. Он не попрощался с Валой и даже не пожелал ей удачи в бою. Он не мог думать ни о чем, кроме того, как она предала его ради Эсканора, как Эсканор украл ее у него, как Теламонт позволил это ... и, самое главное, как он заставит их заплатить. Всех их.
*****
Самая большая опасность, понял Малик, заключалась не в том, что украденный у ведьмы хайк ускользнет из его рук —хотя это могло случиться—и даже не в том, что безжалостные ветры забьют его до потери сознания о каменную нижнюю часть анклава—хотя они могли. Наибольшую опасность представляли ленивые стервятники, проводившие свою жизнь в поисках легкой пищи из городских мусоропроводов. Одно существо уже взгромоздилось на его правое плечо и клевало его пальцы, еще два кружили над его головой, сражаясь за левое плечо, и еще дюжина кружила под его болтающимися ногами, готовая схватить любой кровавый кусочек, который другие уронят. Ты уверен, что это хорошая идея? - крикнул Арис вниз.
- Несомненно, одна из моих лучших. Малик вытянул шею и пробежал взглядом по десяти футам верблюжьей шерсти хайка к зазубренной бреши, которую они пробили во внешней стене мастерской. Арис тщательно вылепил отверстие, чтобы оно выглядело как кратер мощного взрывного заклинания, искусно вставив два зубца в край, чтобы связать верхний конец ткани. - Кто поверит, что я нарочно здесь болтаюсь? - спросил Малик.
- Меня больше беспокоит, что ты все еще там, чтобы они могли тебя найти, - сказал Арис. -Это долгий путь к земле. Малик не смотрел вниз. Он уже проделал это однажды и сквозь дыру в мутной дымке увидел пески Анауроха, проплывающие в тысяче футов внизу. Я буду здесь, - крикнул он, убирая одну руку с хайка, чтобы прихлопнуть стервятника, клевавшего его пальцы. - Просто посыпь песком и уходи. К тому времени, как все уладится, вы с Галаэроном будете уже далеко. Арис не отступил. - Ты уверен, что Руха не пострадает из-за этого?
- Разве она не сказала, что хочет помочь?
Арис кивнул. - Да, но— Тогда пусть она поможет. Ведьме не причинят вреда—я не настолько удачлив—и ты знаешь, что я не могу лгать. Малик изо всех сил старался держать язык за зубами, но проклятие Мистры заставило его добавить: Если не считать моего молчания, а разве я когда-нибудь держал язык за зубами дольше двух минут? Арис обдумал это, потом сказал: - Только когда ты спишь. Он проверил хайк, чтобы убедиться, что он надежно закреплен на месте, затем махнул рукой. - Прощай, мой друг ... и спасибо. Прежде чем Малик успел ответить, сражающиеся стервятники заслонили ему обзор, и Арис исчез к тому времени, как он смог отбить их снова. Следующие несколько минут он провел, отбиваясь от птиц и проклиная всех существ с перьями, когда ветер снова и снова швырял его о скалистую поверхность анклава. Хотя его тело болело от сотен ужасных синяков, а сведенные судорогой мышцы горели, словно кто-то воткнул в них раскаленные кочерги, Малик не беспокоился, что силы покинут его. Как Серафим Лжи, он был одарен способностью терпеть любую боль и все еще выполнять свои обязанности перед Кайриком, и, хотя помощь Арису и Галаэрону бежать из города не обязательно служила Единому, вторая часть его плана, несомненно, служила. Когда он решил, что дал гиганту достаточно времени, чтобы покинуть торговые колонии и направиться к Пещерным Воротам, Малик начал звать на помощь.
- Спасите меня! Помогите! Через несколько минут криков кто-то наконец высунул ее голову из дыры. У нее были длинные соболиные волосы, темные знойные глаза и смуглая кожа над вуалью, закрывавшей нижнюю часть лица. Лицо было последним, кого он надеялся увидеть.