- Когда мне было лет 5-6 отец, взял меня с собой на рыбалку, - не отрывая сосредоточенного взгляда, от колышущегося на водной глади поплавка Иван Фёдорович крепко сжал удилище, от чего кисти побелели, после чего продолжил: - Помню, впечатлений было море: как я долгими часами вглядывался в неподвижный поплавок, как несколько рыбёшек сорвалось, наконец-то я с улыбочкой от уха до уха вытащил свой улов, а также порвал леску. Отец потом, рассыпав соль в углу на кухне, поставил меня стоять надолго на ней на коленях.
- Капец! Тебе же было больно! И как долго ты стоял?
- Не помню уже, несколько часов. Больно не то слово! Соль разъела кожу до мяса! Я считал рыб, чтобы отвлечься и представлял себя на берегу.
- Ничего себе у тебя детство!
- Я не жалуюсь.
- Это у тебя клюёт? – встрепенулся Артем, заметив как поплавок несколько раз дёрнулся.
- Ага. Главное вовремя успеть подсечь.
Когда поплавок полностью скрылся под водой Иван Фёдорович с довольной улыбкой на лице тела, в которое вселился, резко со свистом чуть не разорвав леску, вырвал из воды свой трепыхающийся улов.
- Круто! Странно получается: черви поедают наши трупы, рыбы заглатывают червей, а мы – рыбу. Замкнутый круг. Вот бы эта рыбка выполняла желания, - протянул Артём мечтательно глядя на девушку, в шезлонге облизывающую мороженое в вафельном рожке, - съесть бы морожена сейчас.
- Не знаю, я никогда его не ел.
- Ты что, Фёдорович! Как ты смог удержаться против такого соблазна?! Ведь сладости любят все без исключения! Ты даешь! – у парня буквально глаза вылетели из орбит.
- Нас в семье было пятеро.
- Ого! Ну, всё тогда ясно с тобой. У предков были любимчики и ты соответственно не из их числа.
- Не совсем так. Конечно, к своим детям младше меня мать и отец относились мягче, чем ко мне и старшему брату. К ним, во всяком случае, не применяли физического наказания за любые промахи.
- Часто к тебе это применяли?
- Частенько. Поэтому я и зарёкся что никогда и пальцем не трону своих детей и внуков, - Ивану Фёдоровичу не нравилось продолжать поднятую им же тему насилия в семье, и он попытался её сменить: - Давай её отпустим, - решил поинтересоваться у парня, освободив дёргающуюся рыбёшку.
- Давай. А тебе удалось сдержать обещание?
- Я старался и, судя по всему зря. Моему внуку Юре не помешало бы отведать немного ремня. Возможно, тогда он не стал таким отморозком.
- Так что насчёт мороженого? – интуитивно Артём понял, что тему внука лучше не затрагивать.
- Ах, да так вот о чём я хотел рассказать, - как будто только что вспомнил Иван Фёдорович, когда они с Артёмом сидели в уютной кофейне. Поднесенная ко рту ложечка с мороженым замерла, а мужчина словно погрузился в те самые дни своей юной жизни. – Если в довоенные года мы жили неплохо, то после 45-го, когда отец вернулся…
- А когда ты родился?
- В январе 1931-го. До войны мать работала дояркой, а отец искал подработку, кем придётся, как сейчас модно и престижно говорить – фрилансером. Когда началась война, мне было 10 лет. В первые годы немцев в нашем глухом селе не было ни одного, зато, как только началось ихнее отступление тогда-то и прятались все в глухомани. А мать моя их принимала, чтобы передавать сведение о количестве врагов и имеющемся у них оружии.
- Так она героиня.
- Нет. Если бы это был написанный роман или снятый фильм талантливым человеком, но в реальной жизни всё в точности да наоборот. Для всех она стала той, которая якшалась с неприятелями. На работу её никуда не брали. В итоге она спилась и умерла от цирроза печени. Обязанность содержать семью легла на меня и старшего братика.
- Жесть ты начал работать в 10 лет?! Но как? Ты же был еще ребенком.