-Великие предки, кто это? - прошептал один из охотников.
Тварь медленно приближалась. Хрустели жерди, стонали веревки, налетевший ветер подбрасывал вверх клочья тумана.
Рядом звякнул металл и Зоул угадал хриплое дыхание мудрейшего. Старому колдуну достаточно было одного взгляда на тушу на мосту, чтобы бросить короткий приказ:
-Стрелы.
Охотники вскинули луки. Каменные острия со свистом рассекли воздух, потом еще и еще раз. Глухо пели освобожденные тетивы, сливая свой голос с гортанным речитативом слов призыва и повеления, выкрикиваемых стариком.
Но темная туша на мосту продолжала ползти к его середине, не замечая вонзающихся в неживую плоть наконечников.
-Рум, Тур - огонь и факелы. - На мгновение прервав вязь заклятий, выкрикнул колдун.
Двое охотников кинулись к землянке и вернулись с горшком углей и охапкой палок, обмотанных растрепанным, пропитанным жиром, лыком.
-Паклю на стрелы, - проревел старший охотник. Зоулу тоже сунули пару факелов, пучок стрел, и он принялся обматывать оголовки липкими, дурно пахнущими, прядями.
Старший выбежал из-под полога ветвей и бросил горшок на сухую траву. Стрелки встали рядом. Над россыпью бордовых углей показались голубые язычки пламени. Зоул и его спутники сунули в жар наконечники и подали стрелы охотникам.
Четыре огненные черты прорезали ночь, устремившись к туше на мосту. Две вонзились в настил, остальные канули в туман. Новая стайка огней унеслись к врагу, ярко осветив и сам мост и создание Моры, замершее перед двумя пучками горящей пакли. На этот раз все нашли цель. По ущелью, спугнув спящих птиц, раскатился злобный рев. Запахло паленой шерстью. Длинные когти рвали гнилую плоть, сбрасывая пылающие древки и дымящиеся патлы, но жир растекался по волосу желто-голубыми огненными струйками.
Стрелки вновь и вновь рвали тетивы. Клубки пламени летели к зверю, отрезая ему путь назад и вперед стенами огня. Но мокрое, напоенное туманом, дерево настила гореть не желало. Голубые ручейки, бессильно шипя, стекали по влажным бокам жердей, и срывались вниз, огненными каплями пронзая молочную завесу над водой.
Страж путей воздел клыкастую морду к глядевшей в прореху облаков равнодушной луне и заревел яростно, зло, негодующе и вместе с тем жалобно и обиженно. Он словно грозил кому-то, требуя отдать обещанное. Рев вознесся до самых дальних небесных высей, но ответа не было.