Какая неслыханная дерзость.
Сползая с кровати и постанывая от боли, она кое-как приняла душ и смазала ушибы и ссадины мазью. Благо, Эд никогда теперь не бил ее по лицу, после того, как кто-то из соседей поинтересовался, как Кэрол умудрилась влететь в дверной косяк дважды за неделю.
Разглядывая себя в зеркале, она была неприятно поражена увиденным. Седые, неровно обстриженные под машинку волосы, морщинки под глазами, искусанные губы. Взгляд затравленного зверя. А ведь ей всего тридцать шесть!
Когда она выходила за Эда десять лет назад, он казался ей совершенно нормальным мужчиной. Может, чуть более ревнивым, чем требовалось, но ей это даже льстило. Кэрол Диккенс никогда не была первой красавицей Атланты, да и за душой у нее не было ни гроша, только крохотная квартирка, доставшаяся от воспитавшей ее бабушки да диплом бухгалтера. Родители ее давно умерли, никаких других родственников не было. Эд Пелетье, трудившийся заместителем начальника отдела в той фирме, где работала Кэрол, многим одиноким женщинам казался лакомым кусочком — свой дом, неплохая машина и стабильный заработок. Поначалу они жили, как в сказке.
А потом она забеременела.
Ребенок Эду был абсолютно не нужен, тем более, что родился не сын, которым можно было бы хвастаться, а болезненная и крошечная девочка. Кэрол так боялась за Софию в первый год ее жизни, что постоянные скандалы и оплеухи мужа казались ей незначительной платой за то, чтобы ее малышка окрепла и начала расти, как все нормальные дети. Когда Софии минуло четыре, избивать Кэрол за малейший промах или когда у него что-то не ладилось, вошло у Эда в привычку. Его уволили с работы, затем он перебивался случайными приработками, а вчера, вернувшись домой, муж сказал, что больше не желает терпеть придурков, не умеющих его оценить по достоинству и Кэрол придется выйти на полный рабочий день. Она работала из дома, когда дочь была в подготовительной группе при школе Святого Франциска — единственном ближайшем к их дому бесплатном общеобразовательном учреждении. Софии недавно исполнилось шесть, и она была очень тихой и застенчивой девочкой. Конечно, она прекрасно видела синяки матери, но пока что Кэрол удавалось ее уболтать тем, что мама часто падает, а папа совсем не хотел ее ударить, она сама виновата, что попалась под руку.
Но после того, как вчера Эд прошипел ей, что бестолковую девчонку нужно сдать в детский дом, а им махнуть вдвоем куда подальше, ее терпение лопнуло.
— Ты сошел с ума! Она же наша дочь! — воскликнула Кэрол, едва муж озвучил страшную идею, которую, очевидно, обдумывал не первый день.
— Она — обуза. Корми ее, одевай, да еще и болеет постоянно! Бестолковое отродье! — в секунду вскипел Эд. — Ты от кого ее нагуляла, шалава?! В моей семье сроду хлюпиков не было!
Толкнув ее в стену так, что Кэрол упала, как подкошенная, чуть слышно скуля от боли в отбитом плече, Эд принялся методично пинать ее по всему, до чего мог дотянуться. Когда через полчаса ему надоело и он ушел в гостиную, прихватив пару банок пива, она с трудом доползла до спальни, где влезла на кровать прямо в одежде и отключилась.
Проснулась она около пяти утра. София еще спала, как и Эд, храпевший посередине дивана в гостиной. Кэрол методично собрала рюкзак самое необходимое на первое время, не забыв любимые игрушки Софии. Она скопила немного денег, желая побаловать дочку в ее день рождения. Эд ничего не знал о деньгах, завернутых в старый носок и спрятанных на дне корзины с грязным бельем.
— София, — Кэрол нежно погладила спящую дочь по спинке, — вставай, детка.
— Уже в школу? — сонно промычала девочка, с трудом распахивая глаза.
— Нет. У меня сюрприз, но нужно спешить, — Кэрол таинственно улыбнулась, — ты должна одеться как можно скорее.
— А завтрак? — ребенок послушно откинул одеяло и принялся одеваться.
— По дороге купим пончиков и газировки, — пообещала Кэрол.
— Правда? — глазки Софии округлились и она быстро натянула ботинки. — ты же не позволяешь мне есть сладкое вместо завтрака!