Но спать никто не хотел. До двух часов ночи продолжались их посиделки. Конечно, Эрин ему постелила, но спать не заставляла. Ближе к трём часам ночи Эрин задремала у него плече. Нейтон заметил это, когда она не ответила на его вопрос. Он осторожно подвинулся и, удерживая её за плечо и талию, привстал. Она наклонилась, но не упала — облокотилась о край кровати. Нейтон немного прибрал с пола, выключил ноутбук и положил на стол. Подойдя к Эрин, он присел, положил её руку себе на плечо, другой рукой подхватил ноги и приподнял, сразу же уложив на кровать и укутав одеялом. На минуту он задержал взгляд на её лице: такое расслабленное, слегка бледное, но красивое; дыхание было неслышным, равномерным. И вдруг она резко повернулась на бок, обняв одеяло и закутавшись в нём ещё больше; Нейтон от неожиданности вздрогнул. Он направился к выключателю, погасил свет и лег на диван, не раздеваясь, укутался в одеяло и крепко заснул под звуки редких машин, проезжающих под окнами.
Маленькая девочка стояла у подъезда, поспешно нажимая на кнопки домофона и постоянно оглядывалась. Они шли сзади. Двое знакомых, мужчина и женщина, тащили её на себе. Она наблюдала за этим и боялась, что её заметят. Гудки домофона прекратились, и кто-то ответил.
— Пап, она снова… — девочка зарыдала.
Отец только выругался и отключился. Они подходили всё ближе, но никто так и не понял, что именно она позвала его. Внезапно стало темно… Лифт, тот самый одиноко стоящий лифт, и две фигуры, совершающие резкие движения. Пелена перед глазами; ступенька за ступенькой, и маленькая уже у другого лифта. Снизу послышался стук, будто со всей силы качнули лифт, а потом ещё и ещё… Раздался вопль, послышались приглушенные крики и дикие, сильные удары. Она ехала в лифте и молилась, чтобы всё это побыстрее закончилось, но как назло, звуки становились громче и громче, раздаваясь где-то внутри… Белёсая дымка, но через неё всё ещё можно было что-то увидеть, но потом она стала пропадать… Взгляд девочки был направлен на лифт, открытый, туда, где лежало тело её матери. Сердце бешено забилось, стало тяжело дышать; постепенно нарастал всё тот же гул, и Эрин знала, к чему это. Потому что в этот момент она закричала…
— Нет! Нет! — громкий крик заполнил комнату. Эрин кричала, сминая под собой простынь.
Очнувшись от громкого крика, Нейтон резко вскочил и подбежал к девушке. Она кричала и в то же время рыдала; всё её тело покрылось капельками пота. Нейтон навис над ней, обхватив её лицо руками.
— Эрин! Проснись! — он тряс девушку за плечи.
Она резко открыла глаза, сквозь слёзы увидела его расплывчатое лицо, но всё ещё не могла разобрать его слов. Его глаза быстро-быстро бегали по её лицу, и, когда он увидел, что она очнулась, облегченно выдохнул, прикрыв глаза. Эрин не могла отдышаться, всё тело ломало, поэтому не было сил даже привстать. Нейтон слез с девушки, забрался подальше к изголовью кровати и, обхватив её за талию, притянул к себе. В комнате стало тихо, только изредка Нейтон слышал её тяжелое, неравномерное дыхание. Нейтон обхватил покрепче девушку и накрыл её ноги одеялом. Эрин обхватила его руку своей, прижалась к нему и тяжело вздохнула. Только сейчас в тусклом свете она заметила его красивые руки. Она осторожно провела пальцем по его руке, доходя до рукава рубашки, и остановилась. Другая рука обхватывала её плечи, создавалось ощущение, что она внутри клетки. Она крепче обхватила его руку и притянула ближе одеяло, чтобы накрыть и его.
— Дурной сон, да? — шепотом спросил он, но даже в шёпоте Эрин уловила нотки беспокойства.
— Не бери в голову. У всех бывают кошмары, — Эрин повернула к нему голову, смотря на него снизу-вверх, и сделала что-то наподобие улыбки.
— По-моему, тебе пора об этом рассказать, — выдохнул парень. — Я прекрасно всё вижу и уверен, что тебе есть что мне сказать.
Эрин отвернулась и посмотрела в окно, в которое проникал свет с улицы. Иногда свет проезжающих машин освещал их лица, но через мгновение комната снова погружалась в сумрак. А Эрин все думала над тем, стоит ли ей все заново рассказывать. Немного подумав, она решилась. Это было неправильно — скрывать всё от Нейтона. В последнее время они так сблизились, что Эрин посчитала необходимостью всё ему рассказать. Она повернулась к нему в пол-оборота, посмотрела на него снизу-вверх, подмечая, что они находятся слишком близко, и, откашлявшись, начала свой рассказ. Заново.
Он слушал её не перебивая, только иногда, изогнув бровь, прищуривался, будто не верил в то, что рассказывала ему Эрин. А рассказывала она ужасные вещи. Может быть, сейчас это не звучало ужасно, но, будучи ребёнком, она воспринимала все это близко к сердцу, и теперь эти детские травмы не дают ей покоя: как, например, родители били её в детстве, и теперь она боится прикосновений, как запрещали гулять до четырнадцати лет, как унижали и твердили, что она ничтожество, и всё это время она терпела, не сказав им ни слова. Она даже рассказала про Малику, которая была её лучшей подругой, любимой подругой. Но, как говорит Эрин, она не обиделась на неё, просто на время стало грустно, что друзей теперь у неё нет. Нейтон внимательно смотрел на неё, замечая, как быстро Эрин изменялась в лице. Её тонкие руки время от времени поправляли пряди, и это немного раздражало Нейтона, поэтому он сам решил заправить её пряди за ухо. Её глаза блестели от слёз, а голос слегка дрожал. Эрин прижалась к Нейтону и крепко обняла его, давая понять, что она закончила свою историю. Он обнял её в ответ так нежно, так крепко, будто боялся потерять.