- Похоже, я был неправ, - почесал он подбородок. - Сейчас слишком поздно, чтобы уходить. Я, конечно, понимаю, ты обладаешь магией, но может случится так, что ты не успеешь ей воспользоваться. Тем более, пока ты доберёшься до монастыря, уже светать начнёт.
Разливающееся в груди тепло заставляет Рул Горм улыбаться:
- Я на машине. Доберусь за полчаса примерно.
- Вот как? - Румпельштильцхен подошёл ближе. - Совсем не подумал об этой возможности.
- Я могу и тебя довести до дому, - её улыбка поблекла. - Жена, наверное, тебя заждалась.
- Это вряд ли. Не стоит.
- Ты…
Румпельштильцхен остановился в шаге от неё, машинальным, неосознанным жестом растёр шею:
- Я провожу тебя до автомобиля.
- Мне не сложно тебя подвезти, - она просто не могла допустить, чтобы Румпельштильцхен в очередной раз сделал вид, что ничего не было, ни этих внезапных объятий, ни проблеска понимания. - Ты жалеешь о том, что произошло между нами, и поэтому отказываешься от помощи? Даже такой пустячной?
Пока мужчина слушал её, в его взгляде что-то изменилось, он криво ухмыльнулся, открыл рот, чтобы сказать что-то, закрыл его, и сделав несколько вдохов и выдохов, открыл снова:
- Меня никто не ждёт, - слова были полны горечи. - Мне незачем туда ехать. Мне не будут рады.
- Это не значит, что…
- Значит.
У Рул Горм что-то сжалось в груди. Была ли её боль отражением той, что испытывал стоящий перед ней мужчина, или всё-таки была её собственной?
- Меня никогда никто не ждёт, - сказала она сухо и поразилась: действительно, никогда и никто за эту тысячу лет, все эти люди, взывавшие к ней, ждали не её, а решения своих проблем.
- Неправда, - заметил Румпельштильцхен мягко, - Твои феи — они тебя ждут, и они славные…
- По мне они не скучают, - продолжила без выражения Рул Горм, - Только радуются моему отсутствию: они считают меня тиранкой. Жестокой. Бездушной. - Спазм, перехвативший горло, заставил её прерваться. - Может быть, так и есть.
- Ты не такая.
- Не такая, - слова влетали из горла вместе со странными клокочущими звуками. - Ты не знаешь, какая я… Ты говоришь так, просто потому, что не помнишь меня, не помнишь, как меня ненавидел…
- Значит, я был ослом; благословение - забыть об этом, - Румпельштильцхен был очень серьёзен, и глаза его смотрели так тепло и мягко, что от этой теплоты Рул Горм становилось просто невыносимо.