– Стихи? – медленно повернулся к ней Логрэд, возвращая чашку на блюдце.
– Да-да! – поддержала какая-то совсем юная особа. – Я слышала, множество проходчиков использует такой метод для чего-то в бою…
– Для концентрации, – решил блеснуть эрудицией кто-то из гостей. – Некоторые сочиняют стихи, кто-то считает в столбик, другие повторяют молитвы.
– Но это же в бою! Будет сложно, наверное, вот так, перед публикой…
– Сложно? – хмыкнул проходчик и подошёл к роялю. – Ада, будешь добра?
– Всё что угодно, – смущённо улыбнулась леди Аравеста, поднимая руки над клавишами.
– На твой вкус.
Логрэд никогда не запоминал своих стихов. Прочитал – забыл. Они были нужны лишь в сложные моменты, чтобы унять боль, не дать безумию захватить разум. Но иногда музыка вела его точно так же, как вела ярость боя. Нужно было только закрыть глаза, погрузиться в звуки, поймать ритм.
Вдох.
Мне кажется, можно ослепнуть
От веры,
От ветра,
Что бьются меж сомкнутых пальцев.
Что-то такое и вправду билось между ними. Или это всего лишь собственное сердце? Будто бы метроном, звучало во всём теле, превращая ноту в букву, такт – в строчку, а потом, сама собой, возникала строфа.
Я в жизни не был боголепен,
Не возведён в кавалеры
Иль сэры,
Я – вечный скиталец.
Мелодия звучала по-светлому грустно, вела за собой. Но Логрэд чувствовал и другое – она изменится, вот-вот изменится, повернётся другой стороной и тогда…
И в волосах моих – пепел,
И руки с запахом серы,
Я назван был изувером,
Убить меня сотня сотен мечтали.
Душа моя в древнем склепе,
Без толики граций манеры,
А смерть – лишь полумера
И не спасёт от печалей.
Выдох. Затишье. Неужели ошибся? Конец? Нет. Не мог ошибиться. Он много раз слушал игру Адарэль, он успел её выучить вдоль и поперёк, препарировать на составляющие. Она сама любила импровизировать, но чувство локтя, такое полезное там, в бою, помогало и здесь. И злость вдруг отчего-то началась рваться наружу, а вместе с ней и слова – бездумные, колкие, хлёсткие. Рэду показалось, что пальцы Ады стучат не по клавишам, а по его спине, заставляя лёгкие двигаться в бешеном ритме.
Будь проклят отец Райт, вытащивший его сюда! Почему нельзя оставить в покое? И эти люди… смотрят, глотают слова. Не надо было видеть их – он кожей чувствовал их внимающие лица.
Похоже, Аравеста почувствовала, что ещё немного, ещё чуть-чуть – и проходчика невозможно будет остановить. Точка. Длинная пауза. И – кода.
Я – гость ваш, я – тень за окном,
Я пробираюсь в ваш радостный дом,