— Мы не сказали тебе только потому, что ты…
— Банни! — резко оборвав Хранителя Пасхи, встрял Северянин.
— Что я? — Джек не обратил внимание на прерывания Николаса, повернув слегка голову, он смотрел на Кролика, — Я новенький, глупый Дух, который может вам всё испортить, а потому, ему лучше не доверять всё. Но в глаза это сказать стыдно, да? — ровный, но холодный голос беловолосого паренька заставил всех поежиться, даже Песочника, который смотрел в сторону и не улыбался.
Они не ожидали такой реакции от Хранителя Радости. Всё что угодно: крики, истерику, злость… Но не холодно-отрешенный голос и взгляд, полный понимания и боли — сухой, холодной боли. Почти безэмоциональный Джек был неизвестен Хранителям.
— Это… — Кроль, впервые наверное, на памяти Фроста, попробовал оправдаться и разъяснить, но у него ничего не получилось, и поднявшаяся зависшая в воздухе левая лапа, так и не остановила Джека, и упала на колени Кролика. А он сам, прижав уши, нервно отвернулся.
— Это так. Да, я понял!.. — Фрост кивнул, и больше не посмотрев на Хранителей, молча развернулся и молча покинул замок Северянина.
Он не помнил, как просил Северный Ветер поднять его очень высоко, не помнил, куда попросил отнести. Он ничего не запомнил, и только слова, сказанные едва ли спокойными и слегка веселыми голосами, продолжали жалить его разум и сердце, отбивая громкий ритм в голове и повторяясь, повторяясь, повторяясь…
Заснеженная равнина на крутом обрыве определенно высокой горы. Но верхние слои облаков всё еще прибывают над заснеженными вершинами. Здесь тихо шумел ветер, пронося снег через острые пики скал.
«Значит не Эверест…» — медлительно соображает Джек.
По правде, где-то на пол пути у него была мысль полететь в Штаты, и набрав максимальную высоту, спикировать в одно из не замерзших озер, правда, где б он такое нашел, Фрост и не подумал, просто хотел с разгону да в ледяную воду, глубоко, в темно-синюю мглу. И после заморозить всё к чертовой матери, вместе с самим собой. Мысли жалили его, жгли, обжигая, заставляя кривиться от досады и разочарования, от боли и неугасаемой обиды. Голова плавилась, и уже было не ясно — из-за слов Хранителей или просто из-за «физической» боли.
«У Духов тоже случается мигрень?» — Дух Зимы грустно улыбнулся и просто сполз вниз, по обломанному куску заснеженной скалы. Ему было паршиво, но до конца понять, что теперь делать Джек не знал, да, и в принципе не хотел знать или думать.
Сильный порывистый ветер трепал белые волосы сливающиеся белизной со снегом, под ветровку пробирался холод, но Джек его не чувствовал, даже просто не характеризовал его, как ледяные порывы ветра. Он чувствовал другое, как внутри кипят эмоции и не проявленные чувства, как одна плохая эмоция захватывает другую, и не понятно, чего больше: боли от подтвердившихся недомолвок и недоверия, страха, непонимания или злости. Злости на всех! На Хранителей, на Луноликого, на этого…
— Этого… Кромешника, черт бы его побрал! — сквозь зубы прошипел Фрост, зажмуриваясь сильнее, и вновь перед глазами молчащие Хранители.
Они даже не попытались ничего толком объяснить! Не старались его остановить и всё разъяснить! Да почему он не может читать мысли? Почему сейчас не в состоянии оправдывать их молчание? Почему сам не может придумать причину, по которой выходило бы всё намного проще?
— Ну и ладно! — открыв глаза, наспех стерев с ресниц замерзающие слезинки, Джек упрямо уставился на обрыв, внизу которого были только глубокие расщелины и промерзлый холод камня.