Джейми открыто улыбается, а Фроста передергивает противная липкая дрожь. Он прекрасно понимает, какие такие конфеты и какой «зверинец», и чего на самом деле удалось избежать мальчику. Только почему? Почему, почему Джейми, вроде бы уже взрослый осознанный подросток, сам это не понимает? Почему стоит в этом пустынном месте, один, с такой улыбкой и надеждой в глазах, и рассказывает это словно про Диснейленд? У Джека, несмотря на то, что он сам Дух Холода, бегут ледяные мурашки по спине, и он делает шаг к мальчику, медленно опуская зажатый в правой руке посох.
— Правда я отказался… — наконец, как думается Фросту, здраво продолжает Джейми, однако последующие слова лишь больше вводят в своеобразные ступор: — Потому что у меня есть более важное дело…
Паренек вновь погружается в какие-то свои замудренные идеи, слишком сейчас пугающие, и резво отступает на шаг назад, оборачивая взгляд за хлипкие ржавые перила моста.
— Я ведь должен проверить кое-что, как и было во сне…
— В каком таком сне? — не выдерживает Хранитель Радости, — Почему ты так далеко? Ты разве не знаешь, что нельзя садиться в машины незнакомцев? Джейми, что происходит с тобой? — Джек искренне не понимает, не на шутку разволновавшись за неадекватное поведение друга и уже готовый бить тревогу.
Однако такое поведение и реакции — несвойственная открытость, добродушие и радость его человеческого друга — пугают и настораживают сильнее, и лишь из-за этого Джек старается вести себя пока ещё более сдержанно и осмотрительно, только поэтому не срывается и не подходит ближе. Нутром Джек Фрост чувствует, на что похоже поведение Джейми, потому сейчас резкость — его проигрыш. Нужно подбираться медленно, осторожно, без резких выпадов. Дыхание у Морозного Духа учащается, становясь почти как у человека, и сердце, как в прошлой жизни на озере, бьется быстро-быстро.
— Знаешь, Джек, мне вчера снился сон… Такой странный… — на лице мальчика проскальзывает непонимание вместе с любопытством и почти блаженством, что пугает Джека до побеления, до вакуума в легких, и даже больше нежели та армия ненавистного Темного врага три года назад, однако следующим Джейми добивает: — Мне так много снится всего хорошего. Я так был спокоен… Но недавно… Мне снился чудесный сон. В нем я летал! На черных крыльях. Срывался в пропасть, в красивую — сказочную. Но после летел вверх, и вновь вниз в эту красивую мерцающую…
— Что? Это… это были Кошмары? — перебивает Хранитель Радости, обеспокоенно оглядывая мальчика с ног до головы, словно ища теневые жгуты или хотя бы намеки на черный песок, — Джейми, это вновь Бугимен постарался? Он вновь вернулся, так? Если так, то клянусь, на этот раз я покончу с ним раз и навсегда! — Фрост не замечает своего повышенного голоса и того как его трясет от счастливого взгляда зеленых глаз друга.
— Кто? Ты про кого, Джек? — мальчик радостно фыркает, полностью поворачиваюсь к ущелью и облокачиваясь на хлипкие перила двумя руками, — Я тут подумал…
— Ты его боишься? Это Кошмары? — не унимается паникующий Дух Холода, слишком медленно подбираясь к мальчишке.
— Какие? Их же не существует! И я не боюсь, — Джейми задорно улыбается, и с горящим весельем и любопытством взглядом оборачивается к Фросту, — Я не знаю что такое страх. И я хочу воплотить свой сон в реальность, свой прекрасный сон, Джек!
С этими словами Джейми резво перемахивает через перила, спрыгивая на карнизный бортик, узкий, пятнадцатисантиметровый. А ветер рвет полностью расстегнувшуюся зеленую клетчатую рубашку, распахивая полы.
— Джейми! — хриплый вскрик Джека, рванувшего к парню, не помогает.
— Не бойся, Джек, я же умею летать… — мальчик умиротворенно улыбается, ушедший в свои грезы, и ему сейчас настолько интересно — появятся ли черные хищные крылья, которые он видел вчера ночью. Правда те крылья хотели его сожрать, но в нем уже столько уверенности в добро которое повсюду и безопасность, что это для него показалось мелочью, незначительной и забавной деталью.
Пыльный ветер ерошит каштановые отросшие волосы, а Джек вопреки своей магии теперь не может сдвинуться с места, наблюдая за смертоносной картиной; его сковывает страх потерять друга, сковывает собственная нерешительность и беспомощность своих выводов. Но вот же — протяни руку, взлети и схвати Джейми за плечо и все будет хорошо! Но он не может — паника парализует, сковывает тело Духа, и он только лишь судорожно выкрикивает знакомое имя мальчика:
— Джейми! Не смей! Не надо!..
— Я проверю. Всего один разочек, Джек… — парнишка, уцепившись за перила одной рукой, поворачивает голову к Фросту и улыбается, настолько обнадеживающе, спокойно, словно вновь забыл дома шапку, и обещает надеть в следующий раз, — Не переживай, больше я не буду такого делать. А потом мы пойдем и поиграем на заднем дворе. Ведь ты мне…
Ветер разрывает последние слова, унося с собой, и Джек слышит лишь его свист, и видит, как в замедленной съемке, как худые пальцы мальчика разжимаются, и его тело наклоняется вперед.