Странное чувство, однако, не оставляло его. Он не видел бывшего лидера, но однозначно ощущал его присутствие. Он преследовал его неумолимой тенью, которой неведомы препятствия.
— Черт! — крикнул Ооноке, прикусывая язык.
Некогда цветущая крепость уже была, как на ладони.
— Боги на моей стороне! — продолжал Сёкан, глядя на стоящего впереди Лордэ, прикрывающего основной путь к крепости.
— Богам нужна лишь кровь и вера. Теперь я это вижу. Ты расскажешь мне всю историю, а потом умрешь.
Ками больше не медлил. Он стремительно сокращал дистанцию между ними, полагаясь только на свои кулаки.
Убегать более не было смысла. Он был намного быстрее него, а постоянная боль в животе, расползающаяся от центра по всему телу, давала явно понять, что тот удар что-то все-таки сломал…
Он сосредоточился на своем противнике так, как только мог, и был готов принять бой. Он верил, что ему просто надо продержаться. Просто выжить… Он верил, что судьба не просто так свела его с сыном Кенрюсая. Не могло все закончится вот так здесь и сейчас…
Первый удар Ооноке пропустил мимо себя, и кулак его чуть ли не насквозь пробил стену здания.
Бил тот не щадя и, если он пропустит еще один такой удар, — ему конец.
Вся его тактика заключалась в глубокой защите. Он даже не пытался контратаковать, он только и делал, что отступал, — все его убийственное мастерство было бесполезно против этого демона.
— Ха! Видел? Самурайский шаг!
— Неужели поймал? — Ооноке смотрел на Такендо в саду тысячи крыльев.
— Как ты и показывал! Скажи же, думал ты, что у меня ничего не выйдет, а? — задорно продолжал мальчик.
— Нет, друг. Я всегда верил в тебя…
Кантетшо выслушал предложение Дозориана. С минуту он с безразличным лицом смотрел себе под ноги и о чем-то думал.
— Ну, что же? Предлагать перемирие, мудрый император. Нет цели истреблять всю жизнь востока. Признай поражение, плати. Мы уйдем, обещать я. — повторил чуть более спокойным голосом тот.
В разуме императора всплыло не так давно забытое воспоминание. Времена, когда цветущая крепость все еще была покрыта зеленью, а согревающее солнышко радовало лучами своими распустившиеся цветки сакуры.
Короткое такое, мимолетное воспоминание…
— Хорошо, отец? Хорошо?
— Да, Кантетсо. Твоему брату еще многому предстоит научиться, прежде чем он сможет рассчитывать на равный бой.
— Слышал, братец Кантетшо? Отец сказал, что тебе до меня еще, как пешком до вершины великой белой горы!
— Не надо издеваться над братом, Кантетсо!
Мрак медленно поглощал яркое прошлое, стирал детали и блокировал спящие эмоции.
— Интересно, кофа эт пронга аль, Дозориан, как наше прошлое может влиять на наше настоящее, даже если мы его не помним. Драконьи жрецы услышали твое предложение. Они услышали, — и отвергли его. Я, — богами проклятый император Кантетшо, — приказываю! — он вытянул руки вверх, а жезлом потянулся к темным облакам.
Глаза его были закрыты, а телом он полностью расслаблен. Он был готов свершить то, что должно.
Избранный, стоящий позади императора в его личных покоях, кивнул и быстро вышел из комнаты.
Стоящие у основания крепости защитники востока были готовы внимать словам своего императора. Весэх вытянулся всем телом и был готов услышать заветные…
— Весэх?