— Мерлин, что за варварство? Ты палочкой ещё в ухе почеши!
— А ты так и делаешь, да? В следующий раз не суй так глубоко, а то мозг, похоже, и так уже пострадал, — привычно уколола в ответ Гермиона. Забини, на удивление, прыснул от смеха.
Гермиона раздавила ножом последний ингредиент и отправила его в котёл, совершенно не обращая внимания на то, что Блейз ни разу ей не помог. Наплевать, Гермионе нужен был зачёт. Зелье вдруг зашипело и почернело, а затем приобрело красно-перечный оттенок. Сварено на отлично. Снегг подметил это, молча кивнув, и пошёл дальше по рядам.
— В смысле… это всё? — Забини наклонился к котлу. Он был удивлён, что она сварила его всего за полчаса. — Мы сдали зачёт?
— Я сдала зачёт, — поправила она его. — За нас двоих.
В дело вступила Пэнси. Гермиона даже не удивилась.
— Уверена, тебе Седрик вчера сказал, какое зелье потребует Снегг для зачёта!
— Седрик? Грейнджер, я удивлён! — Забини вальяжно развалился на стуле. Гермиона не обратила на них внимания, продолжая прибирать за собой стол.
— Они вчера так мило шушукались, когда я нашла их в библиотеке. Блейз, как думаешь, она подлила ему амортенцию?
Гермиона спиной ощутила неуловимо знакомое чувство. Кто-то сверлил её взглядом. Это не могли быть ни Пэнси, ни Забини, потому что они разговаривали друг с другом и бросались в неё шутками. Это мог быть только один человек.
— Профессор, я могу идти? Мне нужно зайти к профессору Макгонагалл, — она не соврала. Минерва по правде попросила Гермиону помочь ей с проверкой первокурсников.
— Вы свободны, мисс Грейнджер.
Гермиона взяла сумку и повернулась, чтобы обойти парту. И как только она это сделала, снова раздался голос Паркинсон:
— Грейнджер! Ты забыла свою вонючую мантию!
В следующую секунду произошло ужасное. При помощи палочки Пэнси отправила мантию через свой стол, а Гермиона тут же поняла, что не поймает её. Не поймает, потому что Пэнси матьеё Паркинсон не позволит ей сделать этого, не упустит возможность унизить. Грейнджер сделала выпад, чтобы поймать уже летящую вниз мантию, но не рассчитала скорость, с которой устремилась вперёд. Стараясь сохранить баланс, она раскинула руки, и левая точнейшим ударом опрокинула котёл, который стоял перед Малфоем.
Гулкий удар металла о каменный пол эхом разнёсся по классу. Зелье зашипело, разбрызгавшись повсюду, где только можно было.
— Грейнджер! Малфой! Наказание! — отрывисто завопил Снегг. — Остаетесь после ужина отрабатывать!
Глаза у обоих округлились, и, не отдавая себе отчёта, они одновременно посмотрели друг на друга.
— Профессор! Я тут не при чём! — тут же попытался оправдаться Драко.
— Профессор Снегг, это просто случайность! — вторая попытка уже от Гермионы.
Бесполезно.
Не оглядываясь, она вышла из класса. Вечер обещал быть крайне чудовищным.
Гермиона намеренно медленно ела свой ужин, стараясь как можно сильнее оттянуть момент, когда ей нужно будет подняться из-за стола и направиться в кабинет зельеварения. Она подметила, что Драко не был на ужине, но зато видела, как Паркинсон сверлила её взглядом, попутно что-то шепча Матильде. Они смеялись, что больше походило на визг. Грейнджер не выдержала и решила, что больше тянуть нельзя. Нужно принять своё незаслуженное наказание и покончить с этим днём.
Кабинет окутывал приятный тускло-жёлтый свет. От чего-то Гермионе нравилась эта комната, особенно уютно выглядевшая по вечерам. Она вздрогнула, когда заметила Снегга, который сидел за своим столом и что-то писал. Его трудно было заметить сразу, профессор будто сливался с тенью.
— Вы можете приступать, мисс Грейнджер.
Ему не нужно было уточнять. Наказание от профессора зельеварения всегда было неизменным. Котлы, бесконечные, грязные котлы, которые нужно было отчистить до блеска, причём — без волшебства. Гермиона взяла один из котлов, что были выставлены у первой парты, и направилась к мойкам. В этот момент за спиной скрипнула дверь.
Он пришёл.
Грейнджер спиной ощущала его надвигающуюся фигуру. Он тоже взял котёл и встал по правую руку от неё. Вода из его крана холодными брызгами оседала на голых предплечьях девушки. Он и в правду больной, если собрался мыть котлы под ледяной водой! Но Гермиона не должна думать о такой мелочи — и всё, связанное с НИМ, не должно быть существенно. Он никто.