В любом случае, всем, включая Владыку Элронда, приходится смириться с напористостью трех хоббитов. Совет официально объявляется закрытым, а нашему отряду, состоящему из десяти Хранителей, дается название — Братство Кольца. На этом все и соглашаются, принимаясь к обдумыванию плана действий. Тут уж я решаю не принимать участие. Мужчины и без женских советов обойдутся.
Я же вместе с хоббитами удаляемся подальше от Зала совещаний. Полурослики во главе с Бильбо быстро куда-то уходят, подозреваю, что набить опустевшие за время Совета животы. Я же удобно устраиваюсь в беседке и прикрываю глаза.
— Почему ты это делаешь? — видимо, и Глорфиндель решил, что думы о дальнейших действиях его не касаются. Мужчина садится рядом, и я просто не успеваю среагировать, когда его сильные руки заключают меня в крепкие и такие осторожные объятия. Голова начинает идти кругом после всего произошедшего. — Кому ты пытаешься что-то доказать?
— Самой себе, — аккуратно выбираюсь на свободу и поднимаюсь со скамейки. Лицом поворачиваюсь к Глорфинделю. — Меня нельзя приковать к себе в надежде, что я буду смиренно ждать чуда, пока кто-то спасает наш мир. И как бы сильно ты не хотел, чтобы я осталась в безопасном Имладрисе, я все равно уйду. И ушла бы в любом случае, — смотрю на опечаленного эльфа, который, кажется, потерял надежду.
— Я знал, что твое сердце занято, но все равно продолжал попытки завладеть хотя бы маленьким уголком в твоей душе, — тихо говорит эльф, смотря на меня своими серыми глазами. Но этот взгляд не вызывает у меня никаких эмоций, никакого бешеного биения сердца. Мне стоит просто извиниться и перестать хоть как-то общаться с Глорфинделем.
— Мое сердце не занято, — грустно улыбаюсь я. — Оно разбито, — только стоит этим словам слететь с языка, как я понимаю всю плачевность своего душевного состояния. Я могу тысячелетиями ненавидеть и проклинать Леголаса за его бездействие, выплескивать на него весь свой гнев за сказанные слова и действия. Но стоит ему только показаться в поле моего зрения сейчас, как я начинаю задыхаться и терять самообладание.
И я уже не знаю, что это. Лишь давно забытая страсть или что-то нечто более глубокое и потаенное? Я слишком долго убеждала себя в первом, чтобы за один день неожиданно поверить во второе. Сейчас все обстоит по-другому. Мы выросли, стали осторожнее и умнее. И не думаю, что, подобно подросткам, кинемся друг другу в объятия, как сделали бы в Великой Пуще.
— Тогда позволь мне исцелить его, — Глорфиндель оказывается прямо передо мной, а его ладонь ложится мне на щеку. Тепло растекается от того места, где соприкасается наша кожа. Но никакого отклика. Как бы сильно я не хотела сейчас порадовать эльфа, сказать ему, что еще смогу полюбить его, понимаю, что у меня это не получится осуществить.
— Я бы хотела, чтобы так и было, но, к сожалению, я не могу, — губы не слушаются, мне сложно произносить эти жестокие слова. — Я не хочу врать тебе, поэтому скажу лишь, что твои надежды не оправдаются. Я не могу заставить себя полюбить кого-то, — так и хочется добавить, что доверять кому-то свое сердце — это выше моих сил.
Отступаю на шаг от эльфа, уже готова снова уйти, оставив последнее слово за собой. Поскорее бы начался этот поход. Я хоть избавлюсь от одной головной боли. Правда, вторая моя головная боль никуда не денется. Я бы даже сказала, что будет ежесекундно напоминать о себе.
— Дело ведь в Лесном принце? — как-то безнадежно вопрошает золотоволосый эльф. Боль так и плещется в его глазах. А я просто не могу ничего с этим поделать. Сердце медленно покрывается коркой льда в надежде защититься. «Да, да и еще раз — да!» — вопит мое подсознание. Но только не в том смысле, в каком думает Глорфиндель.
— Нет, дело во мне, — вместо этого произношу я. — Я всего лишь безродная эльфийка, состоящая на обучении у мага, а он лихолесский принц. Думаю, это самое твое глупое предположение, — почему я вообще продолжаю этот диалог?
— Что ж, ему повезло, только вот достоин ли принц такой безродной эльфийки, как ты? — задавшись этим вопросом, Глорфиндель уходит. Я не успеваю ему возразить, поэтому просто продолжаю стоять посреди сада, то открывая, то закрывая рот.
Все не так!
Дабы отвлечь свои мысли, все же возвращаюсь к Гэндальфу, который самозабвенно перебирает карты. Они с Арагорном шумно спорят, как лучше проложить дорогу до Роковой горы. Что ж, кое-что и я знаю.
Споры о походе несколько прочищают мысли, и я наконец-то отвлекаюсь от девичьих проблем. Сейчас я в первую очередь один из Хранителей, потом уже ученица Митрандира, обладательница Света, пусть и такого слабого, и где-нибудь на последнем месте по важности стоит моя ранимая и девичья натура. Война не место для соплей. Пора уже собраться с духом и перестать страдать по каждому золотоволосому и остроухому представителю мужского пола!