Что-то было не так. Опять не так.
Этот Пашка был не совсем, такой как выглядел раньше. Он был точно не свой. Не улыбался и не говорил. Хотя по жизни был юморист и весельчак.
Обычно его было даже не заткнуть. Он все шутил при работе и травил свежие какие-либо анекдоты. Так, чтобы было настроение. Работа была ведь не из совсем приятных. Хотя, смотря для кого.
Дмитрий Шерстнев уселся за свой стол и стал заполнять медицинские формуляры для отчетности, готовясь к вскрытию этого девяностолетнего старика, имени которого он даже не спрашивал, когда его доставили сверху из больничного корпуса, из самой реанимации уже сюда, да и не интересовался. Тут таких было много. На фига еще интересоваться именами, отчествами и фамилиями. Особенно их запоминать.
- Всеволод Аркадьевич Зацепин – он, вслух произнес, записывая по документам листок бумаги в личном деле покойника, надеясь привлечь внимание своего коллеги по работе Павла Рудницкого. Но тот, молча, располосовал вдоль мужской лежащий голый на столе для вскрытий труп и выкладывал его в специальную посуду отрезанные скальпелем внутренние органы. Обычно Пашка говорил вслух. Там, печень, легкие, желудок. И осматривал их, подымая, вверх на сам потолочный от ламп дневного света свет, делая пока словесные медицинские предварительные заключения на основе быстрого внешнего осмотра. Но тут, он просто молчал. Лишь вынимал из мертвого тела и сваливал в разные приготовленные для этого блестящие большие в виде ванночек посудины внутренне содержимое мертвеца.
Но Пашка Рудницкий был молчалив и странен. Более чем. Особенно его лицо. Оно было просто неподвижно и холодно. Он сделал свою работу. И, не обращая своего внимания на Дмитрия Шерстнева, откатил одного покойника от себя и принялся за второго, делая то, что сделал до этого с первым. Он был, точно под каким-то гипнозом или в неком полусонном трансе.
Дмитрию стало опять страшно.
Он сидел за столом и, молча, смотрел на то, что тот творил с покойниками.
В клеенчатом фартуке и в окровавленных перчатка, Павел Рудницкий был похож на какого-то сейчас маньяка и палача, а не врача анатома.
Дмитрий решил встать и подойти поближе к своему коллеге и другу и завязать с тем, хотя бы небольшой диалог. Потому как было более все странным и не объяснимым. Все вокруг. Может, тот заговорит и даст хоть какие-то либо объяснения происходящему вокруг сейчас вокруг.
Он встал из-за своего лабораторного заваленного папками с бумагами стола, отложив свою работу, и пошел в сторону работающего Павла Рудницкого, что гремел своим острыми как бритва отточенными для разделки мертвецов инструментами.
Он, подойдя осторожно и тихо по кафельному полу комнаты секционки, встал рядом у головы лежащей мертвой на металлическом столе женщины и посмотрел на стоящего рядом и не обращающего внимания работающего Павла.
- Паша – он негромко произнес тому, но тот не отреагировал на него никак. Точно не услышал его. Тогда Дмитрий произнес чуть громче - Павел, что ты делаешь? Что с тобой?
Тот остановился и повернул к нему свою голову с ледяным в очках точно каменным без какой-либо эмоции лицом.
Павел Рудницкий посмотрел на Дмитрия Шерстнева совершено холодно и как-то безучастно. Точно не видел его или видел да совершенно равнодушно.
- Что тебе? – он произнес ему вдруг.
- Павел – произнес Дмитрий - Что происходит?
- Что происходит - тот произнес, глядя на него – То и происходит, что должно происходить.
Он отвернулся и продолжил свою работу.