— Интересует, — отозвалась она, впиваясь взглядом в его спину как в спасительную ниточку. Логически обосновать свой выбор она бы не смогла, просто испуганный мозг решил, что один незнакомец лучше, чем целая компания.
— Извините, друзья, дама сделала свой выбор, — незнакомец бросил на стойку несколько монет и поднялся. Она обратила внимание, что за стойкой все равно никого нет — сотрудники вообще испарились из помещения.
— Пошли, чего сидишь? — это опять ей.
Звать дважды не было нужды. Она поднялась, затылком ощущая взгляды гоп-компании и в любой момент готовая к удару или чему похуже. Даже удивилась, что ничего из этого не последовало.
Когда за ними захлопнулась дверь, она все еще ждала налета, но все равно ни на шаг не отставала от Змея, как она его прозвала. Это было сложновато — шаг у парня был широкий.
— Даже не поблагодаришь? — наверное, они миновали квартала три, когда парень, наконец, решил к ней обратиться.
— Спасибо, — механически отозвалась она, чувствуя, как силы покидают ее тело.
— Только не падай в обморок, — Змей обратил внимание на ее состояние. — Я, конечно, сногсшибателен, но право, в этом не нужды.
Она не поняла, о чем он говорит. И чего он хочет. Очень хотелось заплакать от пережитого потрясения, но она откуда-то знала, что плакать нельзя.
— Почему ты не стала пить кофе? — он остановился и вперился в нее совсем не дружественным взглядом. Пришлось остановиться и ей. Может, стоило бежать? Может, но был ли в этом толк…
— От него чем-то пахло, — она не знала, стоит ли откровенничать с незнакомцем, но почему-то ничего другого ответить не смогла.
— Чем? — черные глаза стали еще острее.
— Болотным илом. Кажется.
Парень едва заметно кивнул.
— А еще чем там пахло?
— Перцем. И жженой подливой, — ее развезло как от сыворотки правды. Может, если он спросит ее имя, она и его назовет?
— Что было в подливе? Имбирь или чеснок?
Она задумалась, воскрешая в памяти мерзкий запах.
— Ни того, ни другого. Только лук, морковь, и капуста.
Парень удовлетворенно кивнул. А она обрадовалась, что больше не нужно было ничего отвечать — голова закружилась, а к горлу подступила тошнота от усталости. Она подняла на него расфокусированный взгляд и спросила:
— Что ты про ночлег говорил?
Перед глазами мелькали нехорошие звездочки. Даже если он ее изнасилует… Хотя для насилия нужно сопротивление, а у нее сил едва хватает, чтобы стоять… Даже если он ее трахнет, но даст отдохнуть, она не против. Слишком утомилась дремать, привалившись к промозглой стене.
— Так прямо сразу? — рассмеялся он и махнул рукой. — Пошли.
***
Спине было мягко, и это погрузило ее, едва проснувшуюся, обратно в сон. Организм, измученный бессонницей и неизвестностью, просто отказывался просыпаться. Перед глазами мелькал розовый свет, откуда-то доносились голоса, и ее все это абсолютно не заботило. В конце концов, шея затекла от неудобной позы, и ей пришлось проснуться. А что-то нехорошее заставило ее еще и глаза открыть.
Чем-то нехорошим оказался безумный взгляд серо-черных глаз. Она встрепенулась и подскочила, занимая сидячее положение. Телу это не понравилось — его тут же заломило болью. А перед ней на коленях сидела индейская жрица. Она не знала, есть ли у индейцев жрицы и как они называются, но это определенно была она — вытянутые к вискам глаза, две начинающиеся у подбородка иссиня-черный косы и узорчатый поясок вокруг лба.
Угрожающей жрица не выглядела. Взгляд, принятый за безумный, просто был спрятан в тени от густых волос.
— Я не жрица, — тихо произнесла она. — И даже не индианка. Меня зовут Зима.
Она не знала, что надо отвечать человеку, который умеет читать мысли, поэтому молчала.