Я стояла и глазела на преподавателя, безмолвно открывая-закрывая рот. Чувство вины медленно, но верно трансформировалось в лютую неприязнь.
Столько работы лишь потому, что я задремала на пару минут? Так Никитка Быков вообще за пару ни разу голову не поднял! Дрых себе, посвистывая.
– Но это ведь нечестно! – возмутилась я.
– Почему же? Я давненько заметил, что вы всё время увлечены чем угодно, но не предметом. Пора принимать меры. Своим… гхм…бездельем вы отвлекаете не только меня, но и сокурсников.
Бранов с осуждением уставился на меня. Ярко выраженные скулы, зачёсанные набок тёмные как смоль волосы…
«Клетка, клетка, ещё клетка…» – туда-сюда скользила я взглядом по рубашке с лихо закатанными рукавами. Выше смотреть нельзя, там удивительно темные, чуть больше, чем суровому мужскому лицу полагалось глаза. Ну а разглядывать препода ниже пояса совсем уж неприлично.
Хотя, на удивление, не так неловко.
– Не одна я увлечена «чем угодно», между прочим.
Взгляд сам собой скользнул к стулу, где ещё пару минут назад сидел Никита, мой с головы до ног татуированный одногруппник. Аспирант с недоброй весёлостью сощурился и снова поставил закорючку в журнале. Неужто пару «лестных» характеристик к моей фамилии приписал?
– Мало того, что лентяйка, так еще и ябеда?
– Я не ябеда! – слова вырвались быстрее, чем мозг нажал на стоп-кран. – И уж точно не лентяйка. Просто тут работы на пару дней не меньше!
Аспирант с явным садистским удовольствием перевёл взгляд с журнала на меня. Кивнул миролюбиво.
– Вот и славно. Будете заняты делом несколько дней. Если повезет, то и пару самых настоящих книг откроете. Уверяю, вам понравится.
Я насупилась. А жить мне когда, спрашивается? Или существует только он со своей «релижкой»?
– Разрешите хотя бы через неделю реферат принести. Боюсь, к следующему понедельнику не успею.
Аспирант поглядел на меня так, будто я глупость несусветную сморозила.
– А выходные на что? Или вы чем-то гиперважным заняться планировали?