Лицо Джозефа перестало улыбаться. Он опять заговорил, его тон теперь не был хриплым.
— Из дневного мира? Человеческая девушка? Ты чокнулась, Джей?
— Ей не известно обо мне и о Ночном Мире. Я не собираюсь нарушать правила, лишь хочу её вылечить.
Глаза колдуна внимательно изучали лицо Джей.
— Уверена, что не собираешься переступить правила? — Взгляд Джей был непонимающим и он добавил тихо: — Уверена, что не влюблена в неё?
Джей заставила себя уставиться в его изучающие голубые глаза.
Она говорила с угрозой и мягкостью:
— Чтобы я больше не слышала от тебя подобного, а то возникнут неприятности.
Джозеф отвёл глаза. Он повертел перстень на пальце, махнул в сторону свечи рукой и та погасла.
— Джей, я знаю тебя давно, — сказал он с опущенными глазами, — и не желаю тебе проблем. Верю, что ты не нарушила правила, но считаю, что будет лучше, если мы забудем данный разговор. Сейчас уходи, я же притворюсь, что мы это не обсуждали.
— Зачем тогда тебе чары?
— Они для других дел. Если бы я мог применить их, то не стал бы. Иди.
Джей вышла из кафешки. Осталось последнее место, где ещё могли помочь. Она ехала в район Брентвуда, который отличался от места, которое она покидала. Джей припарковала авто под навесом возле кирпичного здания. Около шумел фонтан. Бордовый плющ оплетал стены.
Джей прошла под аркой во двор и очутилась перед дверью, где серебром было написано: Джоан Расмуссен, медицинский врач. Мать Джей была психиатром. Едва она взялась за дверную ручку, как та повернулась и навстречу ей вышел мужчина — типичный клиент матери: за сорок, богатый, судя по внешнему виду, одет в костюм от именитого бренда и лёгкую обувь.
Выглядел он заторможенным и немного сонным, на его шее виднелся укус. Джей вошла в безлюдное помещение: секретарь отсутствовал. Из маминого кабинета лилась спокойная мелодия Шопена. Джей постучалась.
— Мама?
Дверь открылась и в проёме появилась красивая светловолосая женщина. Одета она была в тёмный костюм, состоящий из юбки и пиджака, под которым виднелась ультрамодная блузка. Она излучала целеустремлённость и энергию силы. Лишь тепло отсутствовало.
— А, это ты, Джей? — спросила она тем же тоном, как всегда общалась со своими клиентами.
— Мам, выделишь мне минуту?
Мать взглянула на часы, повернув голову на стену.
— Могу. Следующая клиентка явится где-то через тридцать минут.
— Я хочу поговорить.
Мать одарила её ласковым взглядом и указала на мягкий, кожаный диванчик. Джей раскинулась на нём, но тут обнаружила, что по привычке сдвигается на его край.
— Что ты хочешь обсудить?
Джей искала нужные слова. Результат зависел от того, сможет ли она верно донести матери.
Куда исчезли нужные слова? Она решила не медлить.
— Проблема у Пенни, она заболела, доктора считают, что у неё рак лёгких.
Джоан казалась удивлённой.
— Жаль девушку, — произнесла она без сожаления в тоне.
— У неё плохой рак, с жуткими болями в груди и, скорее, она не вылечится.
— Очень жаль, — опять в тоне Джоан звучало одно удивление.
И тут Джей поняла, что не так. Мать удивлена не тем, что Пенни заболела, она поражена, что дочь приехала намеренно сообщить ей про это.
— Мам, если у Пенни рак, выходит, она умрёт. Тебе наплевать?
Джоан сложила руки замком на коленях и устремила глаза на стол.
Она заговорила спокойно и не спеша:
— Джей, это мы прошли. Тебе известно, что я и папа переживаем о том, что твоя дружба с Пенни слишком близкая. Ты чересчур привязана к ней.
Джей почувствовала охватившую душу ледяную Злость.
— Как однажды к Эмили?