— Да?!
— Ага. Слушай, так что ты скажешь?.. Ну, про то, что я написала… — и она вдруг выпалила, повернувшись к нему, но глядя мимо, куда-то в стену: — Ты будешь со мной встречаться?
Эйнар воззрился на неё. На тускло освещённой лестничной площадке её было плохо видно, хоть она и сидела так, что можно было дотянуться рукой. Тёмно-русые прямые волосы до плеч, круглое лицо, пухлые щёки, вздёрнутый носик, широко распахнутые серо-зелёные глаза, в которых сейчас отражалось пламя факела — Пэнси Паркинсон, которую весь Хогвартс считал девушкой Малфоя.
…Пока он подбирал слова, она не выдержала и вскочила, прижав к лицу ладони:
— Ладно! Не говори ничего! Завтра. Приходи сюда. Если согласен. Если не придёшь — значит, нет. И только попробуй кому-нибудь рассказать!..
Дробно стуча каблучками, Паркинсон унеслась вниз по лестнице. Эйнару показалось, что он услышал, как она всхлипывает на бегу. «Вот так слизеринка… — подумал Эвергрин. — Все её уже с Малфоем поженили, а она — вон что… — и всё-таки не смог не восхититься: — Но как же она набралась смелости первой к парню подойти?! Либо её допекло… это её чувство, либо… — и он нахмурился: — Либо тут какие-то происки».
Весь следующий день он просидел в углу гостиной, не замечая подначиваний близнецов. И даже — вот чудеса-то! — не открывал никакую книгу. Думал, идти или нет. Думал, хочет ли встречаться с Паркинсон или нет. Хоть гриффиндорцы её часто обзывали коровой и сравнивали с мопсом, ничего такого уж отвратительного в её внешности не было. Да и странно было бы, если претенциозный Малфой позволил бы всем четыре года считать его девушкой уродину. Даже если на самом деле она и не была его девушкой. Наконец, Эйнар всё-таки решил пойти. Несмотря на то, что он всё ещё не определил, нравится ли ему Пэнси, других претенденток на свою персону он не видел, а любопытно всё-таки было, каково это, встречаться с девушкой. Да и перспектива насолить Малфою тоже была интересной. Но чтобы не попасться, если его будет ждать какая-нибудь малфоевская каверза, Эвергрин решил пойти в плаще-невидимке и, разумеется, с волшебной палочкой на поясе.
Добравшись до Астрономической башни, Эйнар скрылся под плащом и стал тихонько красться по ступенькам. Перед последним пролётом, ведущим на площадку, он замер: наверху шёл жаркий спор.
— …Ну, не дури, Паркинсон! Иди сейчас же назад!
— Ты всё ещё не понимаешь, Малфой?! Мне надоело! Вся Школа считает меня твоей девушкой!
— И что, это так плохо? Раньше, вроде бы, тебя всё устраивало.
— Вот именно, раньше устраивало, а сейчас — НЕТ! Я остаюсь, а ты — уходи. И побыстрее. А то…
— А то — что? Придёт твой новый парень? Дура! Никто не придёт. Ну, сама подумай, кому ты нужна? Если ты и значишь что-то в Хогвартсе, так только потому, что ты со мной. Поэтому ты не смеешь меня бросать. Это Я РЕШАЮ, когда тебя бросить!
— …Ты всегда так ко мне относился, ты считал меня своей вещью… Я же любила тебя!
— А ты и есть моя вещь, крошка. И попробовала бы ты меня не любить! А кстати, о любви. Если вдруг случится такое чудо, и твой новый парень всё-таки явится, в чём я лично сомневаюсь, но — вдруг. Так вот, скажи-ка мне, куколка, надолго ли он останется, если я ему расскажу, как весело мы с тобой проводили время? Расскажу ему, какая ты… милая и послушная?
— Нет… Ты не расскажешь!
— Ещё как расскажу. Со всеми подробностями. Да ещё и нафантазирую слегка. Ох и посмеёмся же мы с ним над тобой! Так что, давай, перестань упрямиться и пошли назад, — тут Малфой бросил грубить и заговорил очень мягко: — Ну, хватит, малышка, ну, показала характер, и достаточно. Я всё понял, я тебе мало внимания уделяю. Прости-прости-прости. Завтра же у тебя будет тот кулончик, который тебе так понравился… Идём отсюда. Пэнни, маленькая, ну, ты же любишь своего Дидѝ…
Эйнар слышал, как всхлипывает девушка. Он нахмурился и ещё сильнее вслушивался, ожидая, чем всё закончится. Пошлёт ли она его куда подальше или всё-таки простит «своего Диди» (тут он фыркнул, зажав себе рот: «Диди! Это надо запомнить!») ради кулончика? И тут Пэнси перестала всхлипывать и закричала:
— УБЕРИ РУКИ, МАЛФОЙ! Я ненавижу тебя! Я терпела все эти годы только потому, что любила! А ты принимал всё как должное! ВСЁ! Кончено! Моя любовь к тебе умерла! И это ТЫ её убил! А у меня БУДЕТ другой парень, и в сто раз лучше тебя! И умнее, и красивее, и сильнее магически! И он не поверит ни единому твоему слову про меня, потому что знает твою подлую натуру! Хотя, покажи мне кого-нибудь в Хогвартсе, кто не знает, какой ты мерзавец! Даже Крэбб с Гойлом, и то знают!
— Ну, что ж… — холодно заговорил Драко. — Значит, ты не оставляешь мне выбора. Я хотел по-хорошему… Говоришь, твой новый парень не поверит моим словам? Может быть, может быть. Но он точно поверит… ЭТОМУ.
Пэнси сдавленно вскрикнула, а Малфой продолжил:
— Будь он даже тупейший тупица с Гриффиндора, или даже с Пуффендуя, но прочитав это, он убедится, что ты просто-напросто сумасшедшая истеричка, Паркинсон.
— Как ты посмел рыться в моих вещах?!
— Ха, а что такого, крошка? Мы же парочка влюблённых голубков, у нас нет тайн друг от друга!
— Отдай сейчас же!
— Иди-ка сюда и возьми! — продолжал Драко издевательски. — То, что у меня в руках… И я сейчас не только про эту жалкую бумажку… НИКОГДА не уходит от меня по своей воле. Только когда я сам захочу от этого избавиться. Вот, например, так…
— Не смей!
Эйнар наконец решил вмешаться и стал снимать плащ, но, как назло, пуговицы застревали в петлях. И тут… Сверху, с площадки самой высокой башни Хогвартса, послышались звуки борьбы.
— …Ой, я уронил её! Представляешь, кто-то найдёт завтра твою записку самоубийцы! Вот весело-то будет! Смотри, смотри, как она красиво летит!